2 Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет.
6 Ибо младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира.
Книга пророка Исаии. Глава 9
Недавно один мой знакомый рассказал, что в Америке вышла книга классических детских сказок, отредактированных в лучшем духе нашего политкорректного века. В ней авторы, заботящиеся о воспитании подрастающего американского поколения в духе идей толерантности, демократии и гуманистических ценностей, переработали замечательные сказки Андерсена, Перро, братьев Гримм и других писателей таким образом, чтобы исключить из них все упоминания о существовании расового, национального, полового или религиозного неравенства, а также все поступки персонажей, которые не соответствуют этике толерантного общества. Карлик Нос становится в этой книге «молодым человеком невысокого роста с крупным носом». А в сказке Гофмана «Щелкунчик» Мари и Карл отмечают не Рождество, а… «какой-то зимний праздник».
Последняя фраза и натолкнула меня на некоторые грустные мысли, вроде бы неуместные в преддверии праздника.
Изучая историю человечества или историю человеческой мысли, мы привыкли к идее развития от простого к сложному, от единичного к многообразному. Христианство не только несёт миру идею «многоразличной благодати Божией» (1 Пет. 4, 10), которая даёт человеку различные дары «тем же духом» (1 Кор. 11, 9), оно реализовало эту идею в мире. Все мы – разные люди, принадлежащие к разным народам, этносам, культурам, – став христианами, по словам апостола Павла, составили тело Христово, не теряя своей индивидуальности, самобытности, особенности (и личной, и национальной).
Христианство утверждает не только факт, но и необходимость неравенства, разнообразия, индивидуальной различимости, как не равны и различны клеточки нашего биологического организма. Но в наше странное время мы, кажется, стремимся от утончённого и дифференцированного к однородному и неразличимому.
Индивидуальные черты национальных культур нивелируются так же, как образы персонажей из процитированной мною книги: всё оригинальное и самобытное подгоняется под некоторый «общечеловеческий» стандарт. Аргументы в пользу подобного упрощения жизни выдвигаются самые благородные. Это, как правило, апелляции к равенству всех людей, от которых делается переход к утверждению о равнозначности и равноценности соответственно всех культур, всех религий, всех философских систем.
Так и с Рождеством. Нам всё равно, Кто родился в этот день. Мы утратили дар «различения духов», о котором говорит Священное Писание (1 Кор. 12, 10). Будь это день рождения Будды или Ленина, как это кощунственно ни звучит, подавляющее большинство человечества не вникало бы во внутренний смысл праздника и с равным успехом веселилось бы, не задумываясь о том, что
………………..пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою – нимб золотой.
И самое неприятное в этой ситуации, на мой взгляд, что мы сами во многом помогаем шествию серости по земле. Не нужны нам для этого американцы с их сказочками. Наше безразличие, нежелание мыслить, ставить перед собой вопросы жизненной важности и честно на них отвечать – всё это и приводит к тому, что для многих из нас Рождество становится просто ещё одним приятным зимним праздником – совсем как в той выхолощенной сказке про Щелкунчика.
Что же в этом плохого, спросит читатель, который не особенно взволнован вопросом, почему мы празднуем Рождество? Попробую ответить на этот вопрос с «общечеловеческой» позиции. Думаю, христианские идеи – ценность разнообразного и внимательность к содержанию, а не только к форме – должны найти сочувствие у всякого думающего человека. Полагаю, что приверженец «общечеловеческой» точки зрения согласится, что превращение нашей жизни в форму без содержания – есть духовная смерть. Громко сказано? Но что, если не форма без содержания, есть «зимний праздник»?
Давайте наполним этот праздник жизнью! Давайте жить! Давайте жить, становясь не по форме только, а по содержанию христианами, у которых «страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» (1. Кор.12, 26). И пусть у нас будет больше поводов радоваться друг о друге! С Рождеством вас!
Андрей ЗАЯКИН,
выпускник физфака МГУ
a_zayakin@pochtamt.ru
23 декабря 2003 года наш постоянный автор Андрей Заякин блестяще защитил дипломную работу на физическом факультете МГУ. Мы от души его поздравляем и желаем дальнейших успехов в научной деятельности, в постижении физики. И пусть новое знание укрепляет веру, а вера помогает родиться знанию!
Иосиф Бродский
РОЖДЕСТВО
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных паров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою – нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней неизбежное чуда.
Постоянство такого родства –
основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде,
что его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеке видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет – никому не понятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь – звезда.