Когда я сказала Анне Любимовой, главному редактору портала «Православие и мир», кандидату филологических наук, старшему преподавателю филологического факультета МГУ и Сретенской духовной семинарии, что темой следующего номера «Логоса» будут обиды и прощение, она обрадовалась: «А у нас в трапезной храма Всемилостивого Спаса как раз беседа прошла на эту тему. Прихожане и читатели сайта «Православие и мир» бомбардировали вопросами отца Александра ИЛЬЯШЕНКО. Хочешь, запись пришлю?»
Ну, конечно, я не могла упустить такую возможность, тем более, что имела счастье встречаться с этим замечательным священником, который не раз приезжал к нам в Якутию. Была уверена, что разговор вышел интересным, и не ошиблась. Надеюсь, вы со мной согласитесь.
Ирина ДМИТРИЕВА
Нельзя обидеть Бога
– Отец Александр, что же такое обида? Только внутренняя боль или удерживание в себе зла, памяти на злое?
– Я сначала сам вас спрошу: можно ли себе представить обиженного Спасителя или оскорблённую Божью Матерь? Конечно, нет! Обида – свидетельство духовной слабости. В одном месте Евангелия сказано, что иудеи хотели возложить на Христа руки (схватить Его), но Он прошёл посреди них – сквозь толпу агрессивную, кровожадную… Не написано, как Господь это сделал. Возможно, Он так гневно на них посмотрел, словно молнию метнул глазами, что они испугались и расступились. Я себе так всё представляю.
– Нет ли противоречия? Глазами сверкнул – смиренный?
– Нет, конечно. Слово Божие говорит: «Гневайтесь и не согрешайте». Господь не может грешить – Он Единый Безгрешный. Это мы маловерные и гордые, если гневаемся, то с раздражением и даже со злобой. Потому и обижаемся, что думаем, что и на нас злятся. Гордый внутренне уже готов обижаться, потому что гордость – искажение человеческой природы. Она лишает нас достоинства и тех благодатных сил, которые Господь щедро дарует каждому. Гордый человек сам от них отказывается. Смиренного обидеть невозможно.
– И всё-таки, что такое обида?
– Во-первых, это, конечно, острая боль. Мы же, по своему неумению отражать физическую, словесную и духовную агрессию, постоянно удар пропускаем. Если любого из нас посадить за шахматы с гроссмейстером, то, ясное дело, мы проиграем. Не столько потому, что плохо умеем, сколько потому, что противник очень уж хорошо играет. А лукавый (как сатану называют) играет отлично. Он знает, как ходить, чтобы человека зацепить за самые болевые точки.
Обиженный думает об обидчике: «Ну откуда он знал, что мне именно это причинит боль?» А человек, может, даже ни о чём не подозревал, просто лукавый его направил. Вот кто знает, как заставить страдать! Апостол Павел говорит: «Наша брань не против плоти и крови, а против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной». Лукавый двигает нами, а мы ему, пусть неосознанно, по своей гордости, подчиняемся.
Гордый человек не умеет различать добро и зло, а смиренный умеет. Я, например, по своей гордости могу сказать нечто, что другого больно ранит. Не потому, что я хочу причинить ему боль, а потому, что лукавый в мою горделивую душу вкладывает такие слова и в такое время, когда тот, с кем я общаюсь, наиболее беззащитен. И я, действительно, попадаю в очень для него болезненную точку.
Но всё-таки боль от того, что человек не умеет смиряться. Смиренный скажет себе твёрдо и спокойно: «Это я получил по своим грехам. Господи, помилуй!» А горделивый начнёт возмущаться: «Ну как же можно ко мне так относиться?!»
Когда Спасителя привели к первосвященникам, и слуга ударил Его по ланите, с каким достоинством Он ответил! Разве Христос обиделся или расстроился? Нет, Он явил поистине царственное величие и абсолютное самообладание. Опять-таки, можно ли себе представить, что Иисус Христос на Пилата или на первосвященников обиделся? Смешно. Хотя Его мучили, издевались, клеветали… Не мог Он обижаться совершенно, никак не мог.
– Но Он же Бог и совершенный Человек….
– Так Господь и нас зовёт к совершенству: «Научитесь от Меня, яко кроток и смирен есмь сердцем». Он говорит: «Хочешь, чтобы тебя обида не касалась, хочешь стать выше любых обид, значит, будь кроток и смирен сердцем, как Я».
– А если обида не по заслугам?
– А Его по заслугам обижали?
– Но это нечестно! Если какая-то неправда, клевета, то ты просто кипишь, потому что не согласен с этим.
– Мне кажется, что может быть ещё больнее, если тебе правду скажут: «А-а-а, вот ты какая!» «А я, действительно, такая… Гады!»
– В точку попали!
– Вот именно. Да ещё при всех! Нет, чтобы потихонечку, деликатно как-нибудь сказал, по головке погладил бы или подсластил. Прямо при всех!.. Это ещё больнее! «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня». Хорошо, когда незаслуженно злословят. Когда незаслуженно – блаженны, а когда заслуженно – надо каяться и просить прощения.
Когда внутри всё кипит
– А вторая часть вопроса? Обида включает удерживание в себе зла, памяти на злое?
– Да, конечно, мы продолжаем хранить обиду в памяти. Нас обидели, и вместо того, чтобы напрячь свои духовные силы и этот удар отразить, мы не только его принимаем, но начинаем как бы расковыривать, инфицировать и без того болезненную рану. Принимаемся прокручивать мысленную цепочку: «Как он посмел… Да я же так хотел, а он вот как… А если бы я сказал так, если бы я объяснил, и если бы ещё…» Но мысль обрывается, и ты начинаешь всё сначала.
И сколько ни напрягаешься, сколько ни стараешься быть хладнокровным, спокойным, сколько ни пытаешься обстоятельно и разумно преодолеть обиду, оказывается, что твои мысли просто гуляют по замкнутому кругу. Ты укореняешься в мысли, что тебя незаслуженно обидели, и жалеешь себя: «Ах, я самый несчастный… А тут ещё такие люди… Ждал от него одного, а он, оказывается, вон какой! Но ничего, уж я ему объясню, что со мной так нельзя: как же ты мог – скажу».
Человек попадает в бесконечный мысленный круговорот. Напрягается, изобретает, что бы такое сказать, как ответить. И чем дольше в этом пребывает, тем труднее обидчика простить. Он только удаляется от этой возможности, потому что сам себя укореняет в обиде, более того, вырабатывает в себе стереотип, говоря языком биологическим, условный рефлекс, который не даёт с обидевшим общаться. Только увидишь его – и пошло: «Раз он, такой-сякой, негодяй, так поступил, значит, с ним невозможно разговаривать…» И люди перестают друг с другом общаться, потому что просто не способны обиду преодолеть: «Я бы, может быть, и рад с ним поговорить, вроде даже и настроился, и пришёл, и хочу, а ничего не получается».
Про это есть прекрасный рассказ Н.В. Гоголя «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Повздорили из-за сущего пустяка (Гоголь – гений!), ну просто не из-за чего. А ерунда перешла в смертельную ненависть. Они у сутяг истратили все свои деньги, обнищали и всё равно судятся и враждуют друг с другом, хотя это абсолютно бесперспективно. Были хорошие, спокойные, добродушные соседские отношения, и всё потеряно. Почему? Потому что непрощённая обида. И каждый уверен, что другой – враг. Вражда их обоих изглодала.
– Батюшка, а как быть, когда с ближним возникла ситуация, которую ты не понял? Потом выяснил, всё простил, забыл. Всё забыл. Нормальные отношения. В следующий раз человек делает что-то худшее. Ты опять прощаешь. Но он ещё хуже с тобой поступает. И тогда начинаешь сомневаться. А может, не надо было прощать, чтобы он понимал, что так нельзя себя вести? Ведь когда ты в третий, четвёртый раз прощаешь, просто уже примирился с линией его поведения, с тем, что он такой, и надо просто прощать, вдруг отношения достигают такой высокой точки, когда вспоминается первое, второе, пятое…
– Это означает, что ни первое, ни второе, ни пятое ты не простила.
– Но я же думала, что простила…
– А не надо принимать желаемое за действительное. Это не только твоя ошибка, для каждого из нас такое весьма характерно.
– Ты считаешь, что простил. Не выясняешь отношения, даже никаких претензий…
– Но внутри всё кипит… Только это означает, что мы обиду куда-то в подсознание затолкали, и там она пребывает. Потому что, когда человек грешит (а обида – грех, неважно, справедливо или несправедливо нас обидели, это зло, которое вторгается в нашу жизнь), он старается сам от себя подальше спрятать… Есть некая духовная реальность, она ворвалась в жизнь и просто так не исчезнет. Если ты её пытаешься затолкать в подполье своего сознания, это не значит, что она перестала быть, просто она пребывает в тех его уголках, куда ты стараешься не заглядывать. И там обида скрыто таится и ждёт своего часа.
Это можно сравнить с болезнью: человек является носителем опасного вируса, который дремлет. Если происходит какая-то перегрузка, организм ослабевает, заболевание вспыхивает и обрушивается со всей силой на того, кто даже и не подозревал, что заражён.
Как простить, если не можешь?
– Да как же простить тогда?
– Если мы своими силёнками пытаемся справиться с обидой, ничего реально не достигаем. Это просто противоречит словам Господа: «Без Меня не можете творити ничего». По своей гордости я сам желаю простить! Ну желай. Можешь до посинения хотеть. Можешь, допустим, пойти в лес и желать, чтобы комар тебя не кусал. Пожалуйста. Сколько хочешь напрягайся. Но комар-то всё равно тебя укусит.
А лукавый – не комар, это активная, злобная, агрессивная, исключительно подвижная и инициативная сила, которая ищет и выбирает момент, когда человек перед ней наиболее беззащитен. И тогда нападает и держит жертву мёртвой хваткой – напоминает острые моменты, толкает мысль анализировать ситуацию и переживать её вновь и вновь: «Как же можно вот так поступать несправедливо? Ты, такой-сякой, ближний мой и знаемый мой, столько лет мы рядом, а ты мне такое сказал!» А он, может быть, даже не заметил, что сморозил глупость, и не понял, что так глубоко и больно задел. Лукавый тут подсуетился, а человек просто стал орудием дьявольской силы.
– Ну хорошо, есть лукавый, лукавая сила, а где Господь? Чего Он хочет?
– Чтобы человек из гордого стал смиренным. Господь попускает нам испытания для того, чтобы мы боролись со своей гордыней. Хочешь победить внутреннюю духовную заразу – криком кричи, просто криком кричи! Не на обидчика орать надо, не на окружающих срывать свою боль, а Богу кричать: «Господи, помоги! Господи, не справляюсь! Вот сейчас этот грех меня потопит! Господи, дай сил мне его преодолеть!» Возложи на Бога свою печаль. Даже не возложи, а возверзи. Наверх забрось, высоко-высоко. Господу свою печаль отправь. Не в подсознание запихай, не на окружающих навесь: «Ах вы, нехорошие такие, меня не жалеете», а: «Господи, пожалей, дай сил преодолеть мою слабость, дай силы перенести!» Вот чего Бог от нас ждёт. Если будешь так просить, если будешь молить, чтобы Он тебя укрепил, дал силы перенести боль, Господь поможет. Боль от обиды – это объективная реальность и подчас непереносимая.
– Как её терпеть?
– Да зачем терпеть-то? Как раз-таки нельзя терпеть. Нужно приложить всю свою веру, все свои духовные силы, но надеяться не на себя, а на Господа, без Божьей помощи ты её не преодолеешь, не перетерпишь.
– Батюшка, а слёзы – это плохо?
– Слёзы бывают разными. Бывают – от гордости, от обиды, от неудач, от зависти… А есть слёзы раскаяния, благодарности, умиления.
– Если на исповеди мы каемся в том, что согрешили грехом обиды, а она не проходит?
– Это свидетельство нашего маловерия, неумения каяться и бороться с грехом. Ещё раз говорю: обида сама не пройдёт. Если ты хочешь от неё избавиться, поступай с ней, как с любым другим грехом – проси у Бога исцеления.
Вот курильщик, допустим, или алкоголик сам преодолеть свой грех не может – всё, точка. Совершенно спокойная констатация факта: не могу. Это не значит, что я плохой, неполноценный, ненормальный. Это значит, что я всего лишь обыкновенный человек, поэтому не способен сам справиться с грехом. Если бы мог, Господу не надо было бы приходить на землю. Зачем тогда Богу потребовалось становиться человеком, жить и переживать страшные преследования и гонения, принимать уничижение, терпеть крестные муки, если люди могли без Его помощи обойтись? Зачем Христос был? Чтобы спасти человека.
Тебе плохо, но разве ты просишь о спасении, о помощи Господа? Ну как ты Его молишь? Есть результат? «Нет, но он же меня так обидел!». Да не в том дело, как тебя обидели, а в том, как ты молишься! Если ты молишься по-настоящему – значит, результат будет. Что, Господь бессилен, что ли, тебя от лукавого защитить? Да ты просто не молишься, ты же не просишь! Не хочешь, чтобы Бог тебе помог. Если захочешь, то сможешь. На то Господь и даёт нам Свою божественную, всепобеждающую, самую великую в мире силу. Какой там лукавый?
Десять больше единицы, сто больше десяти, миллион больше ста, а миллиард… Но есть бесконечность. И, по сравнению с бесконечностью, миллиард – всё равно нуль. И пусть лукавый могущественный, но ВСЕмогущий только один Господь. Если Бог с нами, то никто против нас… Вернее – мы с Ним, Господь-то всегда с нами. Если мы с Богом, под Его божественным благодатным покровом, тогда ничего с нами сделать невозможно. Нас можно уничтожить физически, но не нравственно. Нельзя принудить нас делать то, чего мы не хотим. Не хочу обижаться – значит, и не обижусь. Меня обидят – значит, я буду молиться так, чтобы эту обиду силой Божией преодолеть.
Проверь себя: простил ли ты?
– Мне кажется, часто человек, сам того не осознавая, не хочет простить обиду, потому что осознание своей правоты и неправды обидчика как-то утешительно.
– Да, никто меня не жалеет, так хоть я сам себе посочувствую. Это категорически мешает. И опять-таки здесь – или горделивая попытка своими силёнками справиться, или стремление принять желаемое за действительное.
Обида – больно. Даже крапивой обожгись – и то больно. Конечно, ожог можно перетерпеть. Но есть такие глубокие раны, которые просто так не проходят. Ну, допустим, на руке нарыв сильный… Тут медицинская помощь нужна. Ты можешь изо всех сил глядеть на свою рану и говорить: «Хочу быть здоровым!» Бесполезно.
Сейчас, особенно среди православных, очень распространено самолечение. Звонят врачу, и тот по телефону человека пользует. День «лечит», неделю, месяц, пока больной не понимает, что лучше бы ему в поликлинику пойти. Там его, наконец, начинают лечить как надо, и он поправляется. Если болезнь серьёзная, необходимо принимать адекватные состоянию усилия. А каково наше духовное состояние? Молиться мы не умеем, смиряться не умеем, терпеть не умеем, практически ничего не умеем. Разве что бездумно долдонить по молитвослову молитвы…
– А как понять, простил ты человека по-настоящему или пытаешься обмануть самого себя? Что является критерием прощения обиды?
– Можно проверить себя чисто умозрительно. Представь, что ты к обидчику приходишь, предлагаешь помириться, он бросается тебе на шею, вы целуетесь-обнимаетесь, плачете-рыдаете, и всё отлично. Потом представь, ты приходишь и говоришь: «Давай помиримся? Прости меня, пожалуйста!», а в ответ слышишь: «Иди отсюда…», – «Во-о-о-от. Ага! Я тут так смирился, я к тебе пришёл прощения просить, мир предлагать, а ты!..»
Жил в Ленинграде архиепископ Мелитон, его при жизни называли святым. Я имел счастье немножечко с ним быть знакомым. Он ходил в стареньком пальтишке, один, без всякой свиты. Однажды владыка приехал к замечательному старцу архимандриту Серафиму Тяпочкину, постучался в калиточку, а келейница в простом старичке архиерея не увидела и сказала: «Отец архимандрит отдыхает, подожди». И он смиренно ждал. Как-то я у него спросил: «Вы такой любящий человек, как Вы смогли быть таким?» «Какой я любящий?» – удивился он. А потом задумался и сказал: «За всю жизнь я только раз человека обидел».
В молодости, ещё до революции, будущий архиепископ обучался в епархиальном училище, на миссионерских курсах, устроенных по типу интерната. Учился Миша (Мелитон – его монашеское имя) всегда хорошо. Однажды он сидел в классной комнате, делал домашнее задание вместе с другими ребятами, и вдруг туда вбежал Колька, разгильдяй и безобразник, и разбросал нюхательный табак. Все начали чихать, кашлять… Шум, гам. Колька смылся, а тут появляется инспектор: «Что за шум?» И вот владыка рассказывал, что сам не знает, как у него вырвалось: «Колька табак разбросал», – заложил товарища.
Тогда это было совершенно недопустимо. Нигде: ни в армии, ни в гимназии, ни в епархиальном училище – нигде. Ну, Николая тут же в карцер на два часа. А Михаил вокруг круги нарезает, переживает. Хотя этот безобразник его спровоцировал: сам не занимается и другим мешает, Миша страдает, ходит, молится… Наконец, Кольку выпускают, он к нему бросается: «Коля, прости меня! Не знаю, как у меня вырвалось!» Тот ему: «А ну, пошёл отсюда…» Михаил опять: «Коля, прости меня!» Лет 14-15 мальчишке было. Его ударили по одной щеке – он вторую подставил. Ну, что поделаешь, Колька злющий-презлющий, Миша поворачивается, но не успел сделать несколько шагов, Коля его догоняет: «Миша, и ты меня прости!»
Если можешь подставить другую щёку, второй раз у нормального человека рука не поднимется, когда ты действительно смиренно, с любовью просишь прощения. Уж надо совсем быть злодеем, чтобы и второй раз ударить.
Такие люди, как владыка Мелитон, – просто из другого теста. Они не мирились с тем, с чем мириться нельзя – со злобой, обидой, грехом. А мы: «Ах, меня обидели, и я обиделся». Ты не имеешь права быть обиженным, в своей душе носить обиду – это грех, болезнь духовная. Как хочешь – только ты её преодолей. Если ты с Господом, это возможно. Если больно тебя задели, значит нужно терпеть и бороться столько, сколько потребуется, чтобы ты грех действительно победил. Здесь «хочу» совершенно недостаточно. Критерий один: сможешь ли вторично стерпеть грубость или нет?
Конечно, речь идёт о более-менее обыкновенных, бытовых грехах. Бывают грехи тяжкие, на грани смертных (скажем, измены – это совсем другой разговор). Но, собственно, из этих повседневных отношений, из этих непреодолённых грехов копится греховный ком, который может раздавить. Терпеть его нельзя. Не хочешь, чтобы эта зловонная гниющая мусорная куча тебя погребла под собой, значит, борись с каждым грехом до победы. Старайся раскаяться так, чтобы и следов его не осталось в душе. А раз не осталось – значит, он ушёл в небытие.
Смирение – не пассивность перед злом
– Как это? Ведь были слова, были поступки, они же были – это факт?!
– Господь говорит, что изглаживает грехи. Но что такое грех? Всё, что в мире существует, – сотворено Богом. Сотворил Господь грех? Нет. Значит, грех не существует, как другие Богом сотворённые идеи, духовные и материальные сущности. Всё, что сотворил Господь, – благо. А грех – зло, и Господь греха не сотворил, значит, в этом смысле греха нет, это некий мираж. Мираж бывает? Бывает. Видишь мираж? Видишь. Но на самом деле того, что ты видишь, нет? Нет. И греха в таком смысле нет. С одной стороны есть, а с другой – нет.
Если ты каешься, эта псевдодуховная сущность изгоняется Господом вон из мира, словно её не было. Если ты действительно забыл и простил, то можешь с человеком общаться, как будто ничего и не случилось. Каждый знает, как трудно прощать. Но не прощаем мы только потому, что не прикладываем тех огромных духовных усилий, которые необходимы, чтобы победить зло, чтобы грех полностью изгнать из нашего мира. Мы ограничиваемся тем, что успокаиваемся со временем.
– Батюшка, а бывает, что не знаешь, почему вдруг человек обиделся… Не разговаривает почему-то…
– Ну, подойди и скажи, только с любовью и мягко: «Я тебя чем-нибудь обидел?»
– Но…
– Но вот тогда и молись так, чтобы твоя молитва преодолела то зло, которое невольно и неведомо для тебя тобой соделано. Лукавый же не в открытую действует. Он пользуется нашими слабостями. Надо сказать: «Какая же я грубая, неделикатная, если даже не заметила, как человеку боль причинила. Господи, прости меня, окаянную! Виновата. Обидела ближнего так, что он со мной даже разговаривать не хочет. Что же я такое сделала? Господи, даруй ми зрети моя прегрешения!»
– А если у человека изъян? Если он пьёт? Если он хам?.. Как с ним говорить?
– На подобные вопросы трудно отвечать, нужно смотреть на конкретную ситуацию. Но в качестве примера могу привести рассказ «Медсестра» из книги «Отец Арсений». Там, отвечая на вопрос, как же она такой хорошей выросла, сестричка объясняет, что её воспитала мачеха. У неё умерла мать, и эта осиротевшая девочка мучила новую жену отца по первому разряду, просто издевалась, как только может 14-летний ребёнок. Но мачеха была по-настоящему глубокой христианкой. Она молилась, трудно передать как. И своим смирением, пламенной молитвой и верой сумела переломить сердечко озлобившейся девочки.
Её папа раз в год крепко запивал, приводил товарищей, пьяная компания вваливалась в дом, и родная мама, когда была жива, страшно пугалась, забивалась в угол, выслушивала упрёки и чуть ли не побои терпела. Девчонка со страхом ждала очередного папиного запоя (ещё до примирения с мачехой). И вот вваливается пьяный папочка с дружками и требует, чтобы жена на стол накрыла. А тихая и безответная женщина вдруг хватает одного дружка, за порог его вышвыривает, другого – туда же и дверь закрыла. Папенька: «Как, на моих дружков!» Чуть было её не ударил. Но она схватила, что попалось под руку, и так его «отметелила»… Всё, вопрос был решён.
– Это смирение?!
– В том-то и дело, что смирение – добродетель сверхъестественная. Господь сказал: «Я смирен». Кто-то из святых отцов говорил, что смирение – одеяние Божества. Смиренный человек – тот, кто побеждает зло в самом его корне. И если ему для этого нужно применить физическую силу, значит, он её применит. Он вовсе не тюфячок-половичок, об который ножки можно вытирать: «Ах, я терплю, такой смиренный». А внутри всё бурлит-кипит… Какое же это смирение? Это пассивность перед злом.
– Если близкий человек ведёт себя, мягко говоря, нехорошо по отношению к тебе, особенным раскаянием не страдает, не будет ли всепрощаемость ему же во вред?
– Будет, конечно. Но я только что привёл пример мачехи и падчерицы. У женщины хватило духовной чистоты, чтобы понять, как ей себя вести с девочкой. Наверняка у неё руки чесались неоднократно или хотелось папе рассказать… Но она поняла, что ребёнок себя так ведёт от какой-то дикой боли. Девочка лишилась матери, поэтому встретила в штыки кроткую, тихую, любящую мачеху. А та среагировала не с обидой, не со злобой в ответ на страшную агрессию, которая на неё изливалась, а удивительно по-христиански, с одухотворённым смирением. И своей любовью, молитвой, терпением и смирением смогла преодолеть тяжелейшее для девочки искушение.
– А как понять, когда надо промолчать, а когда…
– Для этого-то как раз смиряться надо. Только смиренный человек различает добро и зло. Как Господь благословит, так он и будет себя вести. С иного, может быть, полезно спустить семь шкур.
Недавно один генерал (ему уже к 80-ти) рассказал мне: «В 14 лет я стал вести себя совершенно безобразно. Семья у нас была непростая, в гости приходили знаменитости, они с папой по-французски разговаривали, и я понимал. Когда же темы поднимались для меня запретные, они переходили на немецкий. И вот однажды в ответ на очередное хамство папочка взял и выпорол меня как следует. Это не было унижением моего достоинства. Просто в переходный возраст случился гормональный взрыв. И отец его погасил мощным противоположным действием. Я своему папе благодарен».
Отец без злобы сына порол. Но я вовсе не призываю всех пороть своих детей, потому что для этого надо быть такими папочками и мамочками, которые это могут делать со смирением, внутренне сохраняя присутствие духа. Смиренный человек не теряет духовный мир ни при каких обстоятельствах. Надо отодрать? Ну, значит, выдерем для пользы дела, только с любовью.
– Можно ли идти к Причастию, если никак не можешь побороть обиду?
– Бывают грехи, которые за один раз не преодолеешь и, конечно, в такой ситуации особая помощь Божия необходима. Поэтому нужно причащаться, молиться, каяться, бороться со своим грехом. И понимать, что либо ты победишь в себе свой грех, напрягая все свои силы, либо грех победит тебя.
– Что значит «победит тебя»?
– Ты потеряешь этого человека, совсем с ним общаться не сможешь. Раз у тебя на душе грех, ты будешь поступать греховно. Тебя одолеет мстительность, злопамятность, обидчивость. Ты начнёшь копить обиды, искать и видеть там, где их нет, всё истолковывать в дурном смысле. Это приведёт к деградации духовной.
Но причащаться можно только при условии, что ты от души молишься и каешься. Пусть ты грехом обуреваем, но ты с ним борешься. Бывают грехи, с которыми нужно сражаться постоянно. Только следи, чтобы не расслабиться, не устать и не потерять надежды, что с Божьей помощью их победишь. Тогда просто необходимо причащаться.
Господь нам посылает испытания, чтобы мы учились со своими грехами бороться. О каких-то давних прегрешениях забыли напрочь, вот Бог нам и попускает впасть в видимый грех, чтобы мы его ощутили и смогли преодолеть. Поскольку человек – существо целостное, если он побеждает один грех, то побеждает и другие.
Человек грешный, а Господь милостивый. Ты просишь прощения за один грех – Спаситель может и другой простить. Но нельзя относиться к Причастию как к какому-то лекарственному средству: принял таблетку – вылечился. Если голова в данный момент перестала болеть, это не значит, что недуг прошёл. Нам необходимо исцелиться полностью, чтобы нравственная боль больше никогда не возвращалась.
Подготовила Ирина ДМИТРИЕВА