Мне очень хочется помочь своим друзьям и еще тем, кому нужно, правильно определиться в этом вопросе. Мне кажется, немногое, что я нашла, поможет в поисках ответов на вопрос о совместимости насилия на войне и христианских заповедей Любви: люби врагов своих; не убий; не противься злому; никакой человекоубийца не имеет жизни вечной и т.п.
Вопрос о совместимости воинской службы с христианским званием не нов. Христианское отношение к воинской службе вытекает из ответов Церкви на самые фундаментальные вопросы веры – такие, как происхождение зла, природа насилия, возможность применения насилия в борьбе со злом. Объясняя происхождение зла и насилия в мире, Церковь исходит из двух самых существенных положений христианского вероучения: о грехопадении человека и его искуплении Сыном Божиим.
Библия учит, что зло не было сотворено Богом, но получило доступ в наш мир через падение первых людей. Вместе со злом в мир вошло насилие. Отношения любви и взаимного доверия, связывавшие человека и Бога в раю, сменились отношением власти и подчинения. Но такие отношения могут строиться только на силе, и вот сразу вслед за изгнанием человека возникает у входа в рай грозная фигура херувима с пламенным обращающимся мечом (Быт.3.24) – первого вооруженного стража порядка, поставленного самим Богом.
Оставленная божественной благодатью падшая человеческая душа стала не в силах добровольно удерживаться от зла, и уже в первом поколении сыновей Адама вспыхивает вражда, заканчивающаяся страшным грехом братоубийства. Для того, чтобы ограничить разгул насилия на земле, Бог учреждает гражданскую власть и наделяет ее правом вершить расправу над преступниками вплоть до смертной казни. «Кто прольет кровь человеческую, того прольется кровь рукой человека» (Быт.9.6) – таков один из пунктов завета, данного Богом родоначальнику послепотопного человечества Ною.
Так уже в первых библейских главах нам дается откровение о том, что глубинным источником любых социальных несправедливостей, войн и конфликтов являются не какие-то исторические ошибки человечества, а превородный грех – внутренняя испорченность человеческой природы. И потому Церковь отвергает утопические представления о наступлении на земле светлой эры (коммунизма и т.п.), в которую исчезнут вражда и преступления и ненужными станут войска и тюрьмы. Это не значит, что зло непобедимо. Напротив, христиане верят в то, что победа над злом в космическом плане уже состоялась. Своей Крестной смертью и воскресением Христос одолел силу ада и смерти. Но эта победа не освобождает автоматически человека от рабства греха.
Зло так глубоко укоренилось в человеческой природе, что освобождение от него достигается только перерождением этой природы, начинающимся крещением и заканчивающимся смертью тела. И потому, веря в Царство правды, Церковь в то же время настаивает на том, что наступит оно не здесь, и стать его гражданами смогут только вкусившие смерть. А до той поры, пока существует наша земля и мы на ней, должны оставаться власти и воинства, призванные противостоять разрушительной силе зла.
Интересно, что в истории христианских народов массовое отпадение от Бога всегда предварялось и сопровождалось широким распространением утопических идей, надежд на построение земного рая. Это закономерно: ведь поверить в «прекрасного человека» и «идеальное общество» можно, только отвергнув церковное учение о первородном грехе. Идеи Руссо о частной собственности как источнике общественного насилия подготавливали французскую революцию. Идеи ученика Руссо графа Л.Н. Толстого о непротивлении злу насилием подготавливали русскую революцию. Толстовская ересь «непротивленчества», уже сыгравшая роковую роль в истории России ХХ века и возрождаемая ныне многочисленными сектами («пятидесятники», «свидетели Иеговы» и др.), не просто дезориентируют человека в вопросах веры. Призывая к отказу от вооруженного сопротивления злу, она духовно обезоруживает народ, лишает его способности отстаивать свою свободу, достоинство и святыни от открытых посягательств сил тьмы, ведет его к распаду и смерти.
Один из известных православных мыслителей ХХ века И.А. Ильин в своей работе «О сопротивлении злу силой» справедливо замечает, что о несопротивлении злу в буквальном смысле не помышляет на самом деле ни один честный человек. Такое «непротивление» означало бы приятие зла, допущение его в себя и возобладание его в себе. Несопротивляющийся злу должен рано или поздно себя уверить, что зло это не так уж плохо, ибо пока живо в душе неодобрение или хотя бы смутное отвращение от зла, человек еще сопротивляется. И лишь когда отвращение стихает, душа начинает верить, что черное – бело, и сама становится черной. Совершается духовный закон: несопротивляющийся злу поглощается им и становится одержимым.
Неправильно было бы думать, замечает Ильин, что Толстой и его единомышленники призывали к такому непротивлению. Их ошибка в другом. Когда они призывают к внутреннему преодолению зла, к любви, настаивают на необходимости различать «человека» и «зло в нем» – они правы. Противиться злу следует из любви и посредством любви. Но они категорически неправы, когда, исходя из этих очевидных христианских принципов, приходят к принципиальному отвержению внешнего принуждения как такового.
Вместе с тем у насилия и благого принуждения противоположные цели. Безнравственно и лицемерно называть насильником того, кто запирает дома непослушного ребенка, задумавшего ехать в бурную погоду в море. И если друзья человека, одержимого буйным гневом и порывающегося совершить убийство, свяжут его, то не насилие они совершат, а величайшее духовное благодеяние.
Вот почему, осуждая войну, разжигаемую из самолюбия и гордости, из-за мирских выгод и приобретений, Церковь молится за воюющих, когда они повинуясь необходимости защищать целость Христовой веры, т.е. собственное духовное бытие, или свободу совести и истинные права человечества от угнетения грубым насилием. «Бог любит добродушный мир, – говорит святитель московский Филарет, – но Бог же благословляет праведную войну». И так будет до той поры, пока существуют на земле самолюбие и страсти человеческие.
Христианство впервые провозгласило абсолютную ценность человеческой личности. Лишать человека жизни не вправе никто, кроме Бога. Но есть золотое правило, принятое в христианской аскетике: из двух зол выбирать меньшее. Разрешая злодею убивать невинного, мы сами становимся соучастниками убийства. У нас есть заповедь любви, но тем самым нам даны обязанность и право защищать тех, кого мы любим, «не щадя живота своего» (1 Тим. 5.8).
Война – дело жестокое. Может ли быть на ней место христианской любви? Или воин должен, забыв о ней, учиться «науке ненависти»?
И Священное Писание, и многочисленные примеры из жизни святых говорят нам о том, что нет такого места и времени, когда христианин должен забывать о любви. В старые времена на Руси, вознося молитвы о русском воинстве, сражающемся «за веру, царя и отечество», святая Православная Церковь именовала его воинством христолюбивым. Какое почтенное и какое поучительное название!
В трудных условиях воинской службы и особенно на войне резче проступает черта, отделяющая свет от тьмы, добро от зла. И потому воин становится живым воплощением сил невещественных – или ангельских воинств, или легионов сатаны. Даже когда помимо своей воли воин вынужден участвовать в несправедливой войне или исполнять несправедливый приказ, его личная добрая воля и личные поступки могут служить добру. Солдат, невольно участвующий в несправедливой войне, не несет ответственности за сам факт своего участия, но отвечает за свои личные злодеяния и акты ненависти.
К сожалению, бывают обстоятельства, при которых невозможно совсем избежать греха, но всегда есть возможность не впускать его в свое сердце и всегда есть возможность искренне раскаяться в нем. В Царство Небесное нет прямых и легких путей. И тот христианин, у которого при виде кровопролитий и несправедливостей войны возникает соблазн совсем устраниться греха, совершив дезертирство, должен понимать, что он только усугубит этим свой грех. Это попытка освободить себя от греха за счет других – за счет начальства, которое будет расплачиваться за побег, за счет товарищей, у которых оказалось больше мужества. Не к тому призывает нас Евангелие. «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов», – говорит апостол (Гал.6.2). Наконец, бросая свой пост, на который поставил его Господь затем, может быть, чтобы меньше пролилось крови и свершилось зла, робкий христианин оставляет его тому, кто будет лить кровь с большей охотой.
Анастасия ЛЕВЕЩЕНКО