УМОЛКЛО СЕРДЦЕ СЕРДЦЕВОЙ

«Знаешь, как я поняла, что Генаша – мой человек, и именно за него мне надо замуж?» – спросила Татьяна Анатольевна Сердцева, с умилением глядя на своего Геннадия Павловича, и продолжила: «У меня был другой ухажёр, и его всегда возмущало, когда я кому-то помогала – «а почему ты?.. у них родня есть?.. ты что, обязана?..» и всё в таком духе. А с Геной мы как-то шли по улице, увидели впереди старушку с большими сумками и, не сговариваясь, одновременно подскочили к ней с двух сторон и подхватили тяжёлую ношу».
Вот так эти два человека и прожили свою длинную нелёгкую жизнь – нося тяготы окружающих их людей.
30 декабря 2006 года умер крупный учёный, доктор ветеринарных наук, профессор Якутской сельхозакадемии Геннадий Павлович Сердцев, а 11 января 2021-го в Санкт-Петербурге на 84 году жизни отошла ко Господу его верная жена, Татьяна Анатольевна, некогда известный на всю Якутию радиожурналист.

История без памяти

Одна из коллег Татьяны Анатольевны Сердцевой посетовала, что молодые журналисты не знают даже её имени. А ведь она была звездой радиоэфиров!
Мне же казалось, что без Татьяны Сердцевой представить историю православия в Якутии, Никольский храм, Преображенский собор столицы просто невозможно.

«А кто это? Я её знаю?» – отреагировали некоторые прихожане, которые по моим представлениям были вроде бы давно воцерковлены. Неужели так коротка человеческая память? Ведь Татьяна Анатольевна уехала в Санкт-Петербург всего каких-нибудь 10-11 лет назад. Сколько же их было, верных христиан, трудами, молитвами, копеечками которых возрождалась и наполнялась православная жизнь в Якутии! И всё? Забыли?
Нет. «Расскажите о ней!», – попросила Саргылана Михайлова, пришедшая в Богородицкий в 2011-м. И я в который раз пожалела, что не записывала ни захватывающие рассказы об экспедициях Геннадия Павловича, ни подробнейшие истории его супруги. Что ж, попробую восстановить хоть что-нибудь сейчас, с помощью её друзей и учеников.

Головомойка от учителя

Представьте, каким же надо быть человеком, чтобы твои ученики, став родителями и даже бабушками, продолжали относиться к тебе, как к Учителю, как к матери?!
Татьяна, дочь выдающегося якутского геолога-нефтяника Анатолия Кузьмича Боброва, после окончания университета отправилась работать в Верхнеколымский район. В посёлках Зырянка и Нeлемное красивая, высокая, белокурая, голубоглазая девушка не только учила детей писать, читать, любить родителей, уважать стариков, беречь свою землю, дружить… Она сама мыла в бане юкагирских ребятишек.
До последних дней жизни Татьяна Анатольевна вспоминала об этом времени и о своих учениках, перечисляя их по именам, рассказывая подробности жизни, словно рассталась с ними пару лет назад. Впрочем, многие из них связи с ней никогда и не теряли: приезжали после школы в Якутск учиться, останавливались у неё, кормились, выдавались замуж, приводили своих детей, а потом и внуков…

«Татьяна Анатольевна и её муж… всегда интересовались всеми нашими делами. Когда мы бывали у них в гостях, Татьяна Анатольевна в первую очередь кормила нас вкусной домашней едой. Она всегда приходила на помощь в трудную минуту. Возможно, благодаря её материнскому вниманию, любви, заботе мы смогли адаптироваться в городе и получили образование», – написали Анастасия Семеновна Слепцова-Винокурова и Анна Ивановна Дьячкова. Ученицы даже в Питер к ней приезжали со своими семьями.
Протоиерей Михаил Павлов, настоятель мархинского храма Архистратига Божьего Михаила, свидетельствует, что в Нелемном люди помнят её до сих пор!
Но Татьяна Сердцева была учителем не только для своих школьных учеников. Позже, в Якутске, работая на гостелерадио, она учила молодых коллег тонкостям профессии, честности, внимательному отношению к делу и к людям. А когда воцерковилась, стала учителем, сама того не понимая, для прихожан и даже для священников, преподавая им уроки милосердия, любви и верности, не словами, конечно, а собой, своим благоговейным отношением к людям, к храму, ко Христу, Которому поверила всем своим самоотверженным сердцем.

«Красная удавочка»

Сейчас считается хорошим тоном поносить журналистов – продажные, дескать. В такие минуты я вспоминаю прекрасных, честных, беззаветных профессионалов, которых знаю немало. Одна из них – она, Татьяна Сердцева.
Светлана Семёновна Соколова, 20 лет проработавшая в гостелерадиокомпании Якутии, а позже снимавшая замечательные передачи «Словесная лампада» и «Божий свет» (на якутском языке) на телеканале «Саха-ТВ», вспоминает: «Татьяна в храм пришла много раньше меня, но мы с ней в одной редакции работали много лет. Это человек, который с детьми говорил как взрослый и в то же время абсолютно наравне с ними! Такой свободный разговор со слушателем был совершенно непривычен в то время. Никто ведь тогда так не писал и не говорил.
Татьяна Анатольевна воспитала многих юнкоров: детки приходили к ней на передачу, говорили перед микрофоном и оставались с ней навсегда, если не в профессии, то в жизни – кого-то она женила, выдавала замуж…

Свою передачу «Красный галстук» Таня называла «удавочка моя» – очень тяжело ей было, ведь вещание на русском языке она вела одна. По туристическим слётам, пионерским лагерям моталась, репортажи делала. Электронного монтажа ещё не существовало, и она по пять-шесть часов склеивала уксусом кусочки плёнки. Это был подвиг, так она работала!»
Журналист Ольга Гостюхина, живущая сейчас в Москве, подтверждает:
«Мы были с Сердцевыми соседями. Жили рядом в старых деревянных домах. Девчонкой я постоянно приходила к ним в дом, брала почитать книги, разговаривала с Татьяной Анатольевной, таскалась хвостиком за её дочкой Людой, которая меня была старше, и не могла себя заставить пойти наконец домой.
Татьяна Анатольевна в ту пору работала редактором детской программы на республиканском радио. Не удивительно, что первая проба была у меня в радиоэфире, хотя она не приветствовала мой интерес к журналистике – неженская профессия.
Конечно, тётя Таня, как я её называла, была мне примером для подражания не только в профессии, но и в жизни. Она умела слушать, говорить мудрые и очень нужные вещи, прощать то, за что и сам себя не простил бы, верить искренне и немного по-детски. В радиожурналистике я была недолго, но профессию выбрала ту самую, неженскую».

Висят ракорды на ушах…

Ещё одна коллега Татьяны Анатольевны, многолетний редактор и ведущая НВК «Саха» Галина Иннокентьевна Захаренко утверждает:
«Татьяна Сердцева звездой была в профессиональном плане, а в человеческом – суперженщина.
Она являлась основателем нового жанра по сути: делала не просто передачи для пионеров и октябрят – это был живой разговор с живыми людьми. Для того времени, советского, идеологизированного, такая подача была совершенно необычна. Даже рассказывая о слётах, линейках, лагерях, разных формализованных мероприятиях, она умела внести в разговор с детьми человеческую нотку, всё могла преподнести доступно и интересно.

Татьяна была моей наставницей, учила азам радиожурналистики, но не только. Рядом с ней мы формировались как люди. Вспоминаю, сидит она в замороженной редакции, располагавшейся в однокомнатной квартире, и к ней потоком идут люди со своими болячками, проблемами… Ей работать надо, а она всех участливо выслушивает, сочувствует! Такая сердобольная была, её отвлекали, а она всё принимала близко к сердцу и нам пересказывала эти истории. А потом ночами дописывала свои передачи.
Трудяга! Помню, как она стоит перед комбайном для монтажа, а на ушах у неё ракорды висят – обрезки магнитофонной ленты.
Для молодых коллег Таня была другом и в работе, и в жизни. Никогда не слышала я, чтобы хоть слово плохое сказала о ком-либо. Мы-то могли косточки перемыть, а она умела чужие поступки объяснить и простить.
И смешное вспоминается. Мы со Светой Соколовой курили, был грех. А Таня боролась с этим. Поймав нас за гнусным делом, она бежала по коридору, требуя выбросить «папироски», а мы, две взрослые тётки, от неё улепётывали.
Ещё она умела одомашнить редакционный быт. Всех подкармливала, умудрялась на маленькой плитке что-нибудь приготовить. Даже пшённая каша у неё получалась вкусной. Талант во всём!
Высокодуховной Татьяна была всегда. И когда стала христианкой, я подумала, что её истовая натура нашла своё. Раритетный человек! Таких остались единицы».

Смешная красавица

Татьяна Анатольевна и Геннадий Павлович оба были высокие, яркие, видные, но к внешности своей относились почти что пренебрежительно. Не все видели их красоту.
Галина Захаренко вспомнила эпизод, который её очень удивил когда-то. Коллеги спорили, кто же у них в телерадиокомпании самый красивый. И Гарри Борисович Зельбет, звукорежиссёр, человек-легенда, сказал, что Татьяна – самая-самая. Он обратил внимание на её стать, лебединую шею, благородство: наверное, в ней течёт дворянская кровь! А какими лучезарными были её глаза!

При этом Татьяна Анатольевна совершенно не боялась выглядеть смешной, она была настолько натуральна и естественна в своих реакциях! Галина Иннокентьевна рассказала одну потрясающую историю: «Однажды Танечка возвращалась домой после насыщенного трудового дня. На подступах к родному порогу ей преградила путь огромная собака, отнюдь не с дружелюбными намерениями, и с грозным рыком начала наступать. Тут Татьяна встала на четвереньки и… громко залаяла. Пёс был настолько ошарашен, что с позорным повизгиванием ретировался. В этом эпизоде вся наша Таня!»

В старости Танюша Анатольевна, как я её называла, красоты своей не потеряла, хоть и согнулась спинка, и зубы начали выпадать, но в лице её стала проступать некая младенческая радостная изумлённость. И это делало её забавной, что ей самой ужасно нравилось, поскольку радовало окружающих.

Матушка Ирина Золотухина считает, что Татьяна Анатольевна всё больше и больше начинала походить на старушку-сказочницу из детских фильмов или из прошлого века.
Говорят, в старости у людей на лице начинает проявляться душа, а она у Татьяны Анатольевны Сердцевой была чистая, светлая, прекрасная!
Женскую её особинку подчёркивала неспешность (если не сказать больше) и плавность движений.

Медленно, но верно

Была ли это природная флегматичность или выпестованное временем стремление к совершенству во всём, не знаю, но двигалась она как в замедленной съёмке и всё делала очень тщательно, а потому долго. И вечно везде опаздывала.
Традиционно после службы народ собирался за общим столом. Трапеза сближает, сплачивает общину, там люди знакомятся друг с другом, узнают о нуждах, организуют помощь, вместе молятся о помощи в чьей-то беде, вместе радуются чужим радостям. Естественно, Сердцевы никогда не приходили с пустыми руками (особенно я ждала её холодец!). Ну и, конечно, Татьяна Анатольевна помогала накрывать на стол.

Помню, как однажды ей поручили быстренько сделать салат. Это была ошибка. Потому что к моменту, когда всё остальное было уже готово, она справилась только с огурцами. Лёжа на скамье, я смотрела на её руки, тщательно нарезавшие чуть ли не миллиметровыми пластинками – один к одному – ломтики огурца, и понимала, что этого её подвига никто не оценит.
Но такой уж она была: всё делала супертщательно и доводила дело до конца. Евгения Воробьёва, одна из первых прихожанок Никольского храма, припомнила, как однажды после Рождественского концерта они вернулись в храм и до утра чистили закапанный воском пол и подсвечники, чуть не падая от усталости. Точнее, Татьяна Анатольевна отдраила лишь один, зато подсвечник этот горел огнём!

Обычно она пекла много куличей (чтобы всех одаривать), причём всегда в последний момент, в Великую субботу, и снедь свою для освящения они с Геннадием Павловичем приносили на ночную службу. Вот как-то раз куличи у неё сгорели – штук 20! И как её ни уговаривали друзья – Литургия важнее! – она поставила вторую партию, всю ночь пекла, и в конце богослужения всё-таки успела освятить куличи. Для неё это было важно – не столько порадоваться самой, сколько поделиться радостью с другими.
Так же кропотливо, отдаваясь делу всем сердцем, она готовила свою последнюю радиопрограмму.

«Светозарница» в эфире

«Светозарница» – так называлась передача, которая по благословению Владыки Германа выходила раз в неделю на НВК «Саха». Редактор Ольга Бушкова отдавала под неё часть своего эфирного времени. Старые прихожане до сих пор помнят, как сестра их Татьяна ходила с огромным допотопным, списанным диктофоном.

Евгения Воробьёва вспоминает, что, готовя вместе с Татьяной Анатольевной очередной выпуск, они засиживались за полночь, выверяя каждое слово, причём отец Михаил Павлов, её соведущий, смиренно это терпел. «Она была профи, – говорит Женя, – великолепно строила преамбулу, подводила к теме, очень деликатно задавала точные вопросы и прихожанам, и священникам, и архиерею и такие слова находила, что всех они трогали – это был высший журналистский пилотаж».

Татьяна Анатольевна при всём благоговении к сану и природной покладистости, если речь шла о качестве работы, была непреклонна. Сама мне рассказала, как однажды отец Михаил пытался на чём-то настоять, но она ему возразила: «Я же не спорю с тем, в чём Вы понимаете лучше меня, а радио – это моя епархия, поэтому доверьтесь мне и не спорьте!» И он подчинился. Потому что видел, какой интересной, искренней, живой получается «Светозарница».

Отец Михаил говорит: «Мы с Татьяной Анатольевной были большими друзьями. И на исповедь она ко мне приходила, пока не открылся Преображенский храм. Вот и предложила мне вести радиопередачу о праздниках, о вере, о Христе, мы отвечали на вопросы людей. Вещание шло на всю республику. Работалось легко, она сама составляла план, брала интервью… Несмотря на тщательную подготовку и запись, получалось неформальное, живое общение, искренний душевный разговор».
Священник признаётся: «Татьяна Анатольевна Сердцева показала, с какой любовью можно и нужно относиться к своему делу и к окружающим. Она научила меня правильно общаться с людьми во время записи программы. Можно было брать с неё пример».

И стол, и кров

Всегда у Сердцевых кто-то жил или подкармливался. Хотя им ведь надо было помогать дочери, которая после школы училась в Ленинграде, а потом там и осела, создав семью.
Отец Михаил и матушка Екатерина Павловы рассказывают, что когда их дети были маленькими, Татьяна Анатольевна и Геннадий Павлович каждую осень привозили им овощи со своего огорода целыми сумками. И нас с мамой они кормили с дачи – зелень, морковка, картошка, кабачки… Всё, что росло. А росло у них много.

Каждый год Сердцевы хотели умерить свой огроднический пыл, но никак не получалось, потому что думали о других, вечно приезжали в храм с пакетами, полными овощей, которыми щедро делились с не имеющими дач прихожанами. Это была черта обоих супругов – щедрость и странноприимство. Одни оставались у них на несколько дней, другие застревали надолго.
Да и мне есть что вспомнить. До того, как раба Божия Текуса не пустила нас с матушкой на свою дачу, изредка мы отдыхали на сердцевской. Она находилась в чудном месте Сергеляха, на берегу озера. Как же мне у них было хорошо! Но не только мне. Там на даче у них всегда кто-то гостил. Являлись без предупреждения, иные специально, чтобы поесть, иные, чтобы пообщаться, но и те и другие всегда были накормлены досыта.

А как мы отмечали день рождения Данилки, нашего с отцом Игорем крестника, внука монахини Даниилы (Анны Васильевны Кудряшовой) у них на даче! Мать Даниила удивляется: «Ребёнку год всего, а сколько людей собралось – ради хозяев, конечно, ради их тепла. Сколько души Татьяна Анатольевна вкладывала в эти встречи! Даже капусту не пожалела, прямо в грядку посадила Даню, чтобы фотографии сделать».

Переехав в Санкт-Петербург после смерти мужа, Татьяна Анатольевна и там с любовью принимала всех якутян.
Матушка Ирина Золотухина поведала такой эпизод уже из питерского периода жизни Татьяны Анатольевны. Как-то Нели Леонидовна Ершова, одна из самых активных прихожанок, много сделавшая для Якутской епархии, намеревалась причаститься, а потом встретиться с Танюшей. Так что бы вы думали, Татьяна Анатольевна сварила картошку и привезла её прямо в храм, чтобы покормить голодную подругу.

Иерей Дионисий Сеничев, клирик Иннокентьевского храма в г. Ленске, бывая в Санкт-Петербурге, тоже всегда останавливался у Татьяны Анатольевны, как у родного человека, ведь именно она некогда дала приют его молодой семье. «Узнав о том, что мы с Ксюшей хотим начать самостоятельную жизнь, съехать от родителей, и что у нас нет жилья, она сразу предоставила нам комнату, в которой мы квартировали довольно долго», – рассказывает он. И признаётся: «Татьяна Анатольевна всё время рассказывала о муже. И даже во сне его звала».
Ну что, наконец-то она воссоединилась со своим любимым уже навечно!

Объяснения в любви

Татьяна Анатольевна Сердцева обладала необыкновенно любящим сердцем. Разумеется, больше всего она любила и переживала за своего мужа, дочку, внучек и зятя. Особенно страдала от того, что они не были воцерковлены. И каким же счастьем для неё стали исповеди и Причастие Геннадия Павловича. Можете представить, как она была благодарна священнику, который помог ему в приобщении к Церкви!
Им был настоятель Преображенского собора, протоиерей Сергий Клинцов (ныне настоятель Сретенского храма г. Курска). Он вспоминает, как легко, не стесняясь этого, Татьяна Анатольевна объяснялась ему в любви! По его словам, эти признания совершенно естественно воспринимались, потому что были по-детски искренними.

Матушка Ксения Сеничева пишет о том же: «Её мудрость в простоте своей заставляла меня не раз открыть глаза и посмотреть на обстоятельства совсем иным взором. «Солнышко моё, ты даже не знаешь, как я тебя люблю!» – слышится мне и теперь». Сергий Клинцов

И я никогда не забуду, как она брала моё лицо в свои натруженные руки и, просто окутывая лаской, произносила: «Иришин, как же я тебя люблю!» Слушая мои стихи, она плакала. Читая тексты «Логоса», приходила в восторг. И всегда щедра была на добрые слова и оценки.

А ещё в памяти сохранились моменты общения Татьяны Анатольевны с епископом Зосимой. Как смотрели они друг на друга, когда она брала благословение! Владыка, вечно преисполненный любви, и Татьяна Анатольевна, которая любовью к людям просто лучилась…

«Но главное, – говорит отец Сергий, – эта её любовь выражалась в молитвах о нас, в горячих пожеланиях всего самого доброго. Бывает, возникает такое чувство, что Господь меня терпит только по молитвам прихожан, в частности, по её молитвам, её трудами духовными. На духовных плечах людей, подобных Татьяне Анатольевне, священники и держатся. Когда скажет такой человек, что молился, вспомнишь о тяжёлом моменте жизни и подумаешь: вот от чего мне тогда полегчало. Всегда хотелось отвечать ей взаимностью».

Не от мира сего

Протоиерей Игорь Золотухин, долгое время настоятельствовавший в Преображенском соборе г. Якутска, и теперь настоятель храма во имя Преображения Господня в г. Курске, духовный отец рабы Божией Татианы, говорит: «Нам повезло – Господь свёл нас с удивительными, словно из разных эпох, людьми. Аллегра Милиевна Малеванчук (Текуса) была из XVIII века, Татьяна Анатольевна Сердцева – из XIX, а Нели Леонидовна Ершова из ХХ столетия. Я таких больше не встречал».

Отца Игоря, и только его, Татьяна Анатольевна называла с какой-то торжественной ноткой «Батюшка». Но в этом её трепетном отношении к любимому священнику не было ни капли подобострастия, и она всегда легко смеялась над собой, если в чём-то ошибалась. Однажды мы с отцом Игорем были в гостях у Сердцевых на их даче. А когда уезжали, Татьяна Анатольевна проводила машину в путь… архиерейским благословением, ну так, от полноты сердца, без задней мысли. Её любимый батюшка только улыбнулся в ответ.

Митрополит Курский и Рыльский Герман (Моралин), первый епископ Якутской епархии, с печалью вспоминает, каким светлым человеком она была: «Милая, приятная, интеллигентная, сердечная женщина, добрая прихожанка… Фамилия соответствовала её сущности! И глаза такие… лучезарные. Необычный человек! Не от мира сего. Царствие ей Небесное! И глубокие соболезнования родным и близким!»

Лицом к лицу

К сожалению, я ничего не могу написать о Люде, дочери Татьяны Анатольевны и Геннадия Павловича, о внучках, потому что все они сейчас сами болеют ковидом. Им не до разговоров. Да, думаю, главное для них сейчас – узнать, как любят их маму и бабушку другие люди. Возможно, что-то из написанного станет большим откровением, ведь как часто бывает: лицом к лицу лица не увидать, даже такого светлого!
Очень хотелось бы, чтобы и Людмила, и Анна, и Алиса (Елизавета) понимали, каким большим человеком была их мама и бабушка. Как она слёзно переживала за них, своих кровиночек. Сколько людей молилось (и будут молиться!) обо всей их семье, потому что безмерно любят и уважают рабу Божию Татиану!
Я закончу свой рассказ посланием отца Сергия Клинцова, написанным для меня после смерти любимой другини:
«Какие слова могут стать утешением нам в этой утрате? Не человеческие, но Божественные: «Блажени непорочнии в путь, ходящии в законе Господни. Блажени испытающии свидения Его, всем сердцем взыщут Его…» (Пс 118, 1-2).

Пусть наша всеобщая молитва утешит нас, а самое главное – поможет дорогой Татьяне Анатольевне обрести вечный покой со святыми.
Когда теряешь близкого сердцу человека, то особым образом – отрезвляюще – понимаешь песнопение великой панихиды: «Воистину суета всяческая, житие же сень и соние, ибо всуе мятется всяк земнородный…»
Татьяна Анатольевна жила по-настоящему, верила и молилась по-настоящему. Верю и я, что тот путь, в который сегодня душа её призвана Творцом, воистину БЛАЖЕН, ибо готовится ей вечное упокоение.
Плачу и скорблю вместе с Вами».
Поверим и мы: вошла Татьяна Сердцева в радость Божию! Вечная ей память!

Ирина ДМИТРИЕВА