8 Бастатан туран, бүтүн аан дойдуга эһиги итэҕэлгит иһиллэ турарын иһин, барыгыт тускутугар Иисус Христоһунан Таҥарабар махтанабын.
Сибэтиэй Павел апостол
Рим христианнарыгар илдьит суруга, 1-ы түһ.
8 Прежде всего благодарю Бога моего через Иисуса Христа за всех вас, что вера ваша возвещается во всем мире.
Послание к Римлянам святого апостола Павла, гл 1
«Он был отличным джентльменом»
При входе на Старое Бромптонское кладбище (Old Brompton Cemetеry), расположенное неподалеку от аристократического района Кенсингтон, вас приветствует толпа любопытных белок, делающих вид, что убегают, но в действительности ожидающих какой-нибудь еды. Чуть поодаль – стая воронов, также перебивающихся подаянием туристов.
Старое Бромптонское кладбище известно прежде всего как памятник викторианскому стилю, с витиеватыми эпитафиями на каменных крестах и надгробных плитах: “He was an excellent gentleman” («Он был отличным джентльменом»), “A devout spouse and mother” («Любящая мать и супруга») и т.п., с кельтскими крестами, украшенными монограммой IHS (Iesus Hominum Salvator – Иисус Спаситель человеков), фамильными склепами каких-нибудь Форсайтов (впрочем, герои романа Голсуорси погребены в Хайгейте, что, однако, не меняет сути дела).
И вот, среди памятников всей этой буржуазии времён королевы Виктории, выделяется простой деревянный крест с иконой Спасителя. Это могила митрополита Антония Сурожского.
Будучи в августе 2007 года в Лондоне по служебным делам, я посетил храм Успения, что на улице Эннисмор Гарденз (Ennismore Gardens). Разговорившись с одним из прихожан, выяснил, что владыка Антоний, который был так дорог православным в России, погребён совсем недалеко от храма на Старом Бромптонском кладбище – так я и оказался там в воскресный день.
После прочтения короткого заупокойного поминовения мне не хотелось уходить, и я рассудил, что самое правильное, что можно в этот момент сделать – вместе с любимым архиереем отпраздновать Пасху, чего мне не удалось во время его земной жизни. Читая пасхальный канон, я не переставал ощущать, что владыка Антоний также молится вместе со мной. В сопровождении белок я вышел с кладбища, переживая этот удивительный опыт общения с человеком, которого не удалось встретить лично.
«For our Sovereign Lady Queen Elizabeth…»
Сам приход Лондонского кафедрального собора очень примечателен. Одна из прихожанок, Ольга, рассказала мне, что община сильно выросла уже после кончины митрополита Антония. Можно считать это следствием эмиграции из России в Англию большого числа соотечественников, однако мне в этом видится и действие той «закваски», которую заложил владыка. Меня потрясло, что в конце 90-х годов на его лекции ходило менее десятка человек – можно ли представить себе такое в России? В воскресенье, когда я был в храме, на литургии присутствовало 200-300 человек, и приход увеличивается.
Доброй традицией, заложенной владыкой Антонием, являются совместные чаепития после богослужения. Я сразу знакомлюсь с несколькими прихожанами, в основном это наши соотечественники, но есть и грек, и ирландец, принявшие православие. Само богослужение примерно на 2/3 – на церковнославянском, на 1/3 – на церковно-английском (под этим неологизмом имею в виду язык Библии короля Якова, наиболее традиционный в спектре английской литургической традиции).
Из особенностей английской православной службы следует отметить поминовение правящего Монарха и Королевской семьи: на Великом Входе, после поминовения Священноначалия, возглашается также: “For our Sovereign Lady Queen Elizabeth, the Royal Family, this Country, its civil Authorities, let us pray to the Lord” («О нашей госпоже Государыне Королеве Елизавете, Королевской Семье, нашей стране, её гражданских властях Господу помолимся»).
Аналогичные поминовения произносятся и на ектеньях. Естественно, поминаются и местные английские святые, которых мы с вами практически не знаем (впрочем, недавно на pravoslavie.ru был неплохой очерк Ю.Максимова как раз посвящённый этим святым: св. Албану, первому английскому мученику; св. королю Эдгару, св. прп. Этельдреде – покровительнице Кембриджского университета и множеству других имён, пришедших к нам из старой, до-норманнской Англии. Некоторые, как св. Албан, представляют собой христиан ещё римских времён, другие – англо-саксов; всё это святые древней, неразделённой Церкви.
Кембридж – город святых и ученых
Мне посчастливилось также побывать на богослужении, совершавшемся о. Рафаэлем Армором (Raphael Armour), настоятелем кембриджского прихода св. Ефрема Сирина. Служба совершается в капелле (т.е. в домовой церкви) колледжа Уэсткотт (Westcott College), любезно предоставленной англиканской общиной. Изначально помещение православным дали на год, но, к счастью, уже семь лет в нём совершаются богослужения.
Иконостаса нет, есть только четыре иконы на аналоях, примерно соответствующих нашему местному ряду; алтарной завесы также нет. При этом Евхаристический канон священник совершает гласно (за некоторыми исключениями), и практически все прихожане причащаются. Благоговение и молитвенная атмосфера меня порадовали и даже поразили.
В кембриджском храме наших соотечественников меньше, и службы ведутся практически полностью на английском (впрочем, о. Рафаэль прекрасно знает русский и церковно-славянский).
Кембридж славен не только православными церквями. В одном из музеев мне врезалась в память фраза, характеризующая атмосферу Кембриджа: “City of scholars and saints” («Город святых и учёных»). Почему даже в наши дни, в предельно секулярной стране, каковой является Британия, такое высказывание не крамольно? Дело в том, что знаменитые колледжи, составляющие Кембриджский Университет, в течение очень долгого времени функционировали фактически как монашеские сообщества, посвящённые интеллектуальной деятельности (их сотрудники давали обет безбрачия на то время, которое они принадлежали к этому братству).
В каком-то смысле всё отличие Университета от монастыря состояло в том, что в знаменитом “ora et labora” («молись и трудись») под “labora” («трудись») подразумевлось преподавание и исследование. А с исчезновением монастырей при Генрихе VIII колледжи стали культурным аналогом монастырей в секуляризованном обществе. Поэтому и архитектурой своей они так похожи на средневековые аббатства – кельи, образующие внутренний двор, отгороженный от мира, и обязательно – главная достопримечательность любого колледжа – капелла.
Замечу: во всех подразделениях Университета Кембриджа, в которых я побывал, капеллы функционируют как домовые храмы (множественное число должно привлечь внимание читателя: даже в Московском Университете всего один домовый храм, а в Кембриджском – порядка двадцати). Их не превратили в музей, не отдали приходскому храму (известное мне исключение – храм св. Ефрема Сирина), они остались частью университета.
Поэтому и сейчас научная и религиозная жизнь в Кембридже неразрывны. И когда современные российские «интеллигенты» поднимают голос против присутствия Церкви в школе и университете, полезно им привести в пример этот старинный университетский город, из которого вышло 30 нобелевских лауреатов.
…Уезжая из Лондона, я столкнулся с примечательным примером православного присутствия в англиканских церковных сферах. Проходя серым дождливым днем мимо Вестминстерского аббатства, я обратил внимание на ряд статуй в порталах, которых не было во время моего предыдущего визита в Англию в 1995 году. Разглядывая их внимательно, я обнаружил, что одна из них изображает св. преподобномученицу великую княгиню Елизавету. Рядом с ней – образы мучеников за Христа, принадлежащих к разным христианским деноминациям и пострадавших в XX веке в разных странах…
Андрей ЗАЯКИН
Кембридж-Лондон-Берлин,
август 2007