«У нас всё будет по-другому»
Чуть более ста лет нас отделяют от тургеневских «Отцов и детей», но гений на то и гений, чтобы предчувствовать и тревожиться: вот этот маленький ручеёк со временем разрастётся в бурный и мутный поток, он будет уносить и рушить жизни, сметёт собою целые города. Что, собственно, и произошло. Уже более века бытует термин «юношеский нигилизм», на борьбу (в основном, безуспешную) с которым призвана миллионная армия психиатров и психоаналитиков всего мира, но юных Базаровых от этого меньше не становится.
Нам же, нынешним родителям, критики в своё время преподнесли Базарова как положительного героя. Базаров – этакий новатор, поправший всё то, что было дорого родителям и их времени. И только вскользь с некоторой досадой упоминали, что умер ни за что ни про что в расцвете лет.
И вот по меньшей мере три поколения теперешних родителей выросли, лелея в своих умах и сердцах «идеал» базаровского отношения и к жизни, и к «отцам». Впрочем, дело не только в этом. Классик не виноват. Виноваты те, кто расставил акценты.
Кстати, неизвестно, сменились ли акценты сегодня, а ведь «Отцы и дети» и теперь изучаются в школах примерно в 13-14 лет, в самый-самый критический возраст, когда ребята впервые предощущают скорое наступление того момента, когда им самим придётся принимать решения, самим устраивать свою жизнь, самим воспитывать детей. Весь прежний мир как будто бы отступает, а будущее и манит, и тревожит, оно полно неизвестности, тут теряется каждый. «У нас всё будет по-другому», – так считает большинство ребят, так считала и я, так считал любой, теперь уже взрослый, человек. Как – «по-другому»? Да просто не так, как у родителей (значит – много лучше), вот и весь ответ. Это и является камнем преткновения любого конфликта поколений. Молодые люди отчаянно не хотят повторения судьбы своих родителей, даже если семья была образцово-показательной во всех смыслах. И дело тут вовсе не в устройстве благополучного быта. А почему не хотят?
Как же так получилось?
Всё правильно: почему дети должны посвящать себя определённым земным ценностям, которые дороги только лишь их родителям? Для них самих (для детей) есть вещи куда более ценные. К тому же старшее поколение не может зачастую похвалиться чем-то воистину хорошим: сколько было разводов, семейных драм, скандалов, пьянства, безответственности, как сами родители воспринимали своих родителей обузой и вечным раздражающим фактором, как недовольны они были работой не по призванию… Как постоянно собственные дети слышали от родителей претензии и ворчание: «Мы вас вырастили, выкормили, а вы…»
Как же так получилось, что родители снова и снова всячески раздражают своих детей, которые в определённом возрасте и без того не склонны их почитать? Думаю, именно атеистическое мировоззрение, доставшееся нам в наследство, явилось причиной многих наших бед. Едва ли не первой жертвой его стала семья, из основ которой изъяли краеугольный камень – Христову веру. А если «живём, пока живётся», то зачем напрягаться и не раздражать строптивых чад, зачем чтить отца своего и матерь?
Но, слава Богу, теперь-то всё не так, как было ещё десять лет назад. Многие из нас, как родители, так и дети, обрели истинное понимание смысла жизни, обрели Христа и Церковь. Может, всё-таки стоит попытаться освободиться от сложившихся стереотипов и увидеть в своих «стариках» и чадах братьев и сестёр по вере, может быть, стоит начать дружить?
«Жизнь – не очень. Родитель – так себе»
У меня растёт сын, и ему вот-вот исполнится 14, так что вся «базаровщина» (слава Богу, что не злостная) знакома мне не понаслышке. И я, и он – верующие и воцерковлённые христиане. Но вот, тем не менее, поводов для прений всегда находится более чем достаточно. О чём мы спорим с сыном? Чем я недовольна? Да, собственно, теми привязанностями, которые могут совратить с пути веры, отвратить от Церкви, погубить. Конечно, можно бы и без страстей и их накала, но не железные мы (родители), нам и страшно за вас, и больно.
Однако страсти утихают, и можно говорить спокойно о том, что я ведь не со зла ворчу на него за непрестанное слушание какой-то непонятной мне какофонии (претендующей на то, чтобы называться музыкой). За то, что книжек не читает, за неспешное и небрежное исполнение просимого, за леность в несении одного из главных послушаний в данное время – учёбе, за его периодическое прекословие. Конечно, он не должен мне безоговорочно подчиняться, я тоже бываю не права, однако… В ответе я за него, за его душу перед Богом, поэтому и ворчу, чтобы заставить задуматься над происходящим. Потому что очень-очень волнуюсь за него и люблю. Но… Читаю в случайно оброненной им записке, размашисто: «Жизнь – не очень. Компьютер – старый. Родитель – так себе». И чуть ниже в скобочках, поскромнее, помельче: «Родитель – уже лучше. Да, намного лучше. Почти совсем хорошо». А ведь только за невынесенный мусор отчитала… Ну что ж, некоторые, например, только в двадцать лет замечают, что «родитель поумнел», мне так даже повезло.
Ты мне дорог. А я тебе?
Что мне не нравится? Чем я недовольна? Да нет, слава Богу, у меня хороший парень. Только вот как-то уж потребительски, что ли, он ко мне относится: никакой инициативы в проявлении элементарной заботы, всё только я да я. Тетрадку найди, начертить помоги, нарисуй, погладь, постирай. А как в магазин идти – охи да вздохи. И так – буквально во всём. Вчера ещё с радостью бежал со мной на огород, в поте лица пылесосил, грел чай, сегодня же и постель убрать – из-под большой дубины. Не надо думать, что родители только того и ждут, чтобы взвалить на хлипкие плечи детей всю возможную работу, только и ждут, когда же можно будет впрячь ребяток в непосильное ярмо бытовых хлопот. Просто это – показатель. Любое дело на что-то направлено. Я люблю тебя – и стараюсь чем-то угодить, чем-то порадовать: будь то суп или глаженье штанов. Ты мне дорог. А я тебе?
Думается, что со мной согласятся многие отцы: не стараются нам облегчить жизнь наши дети, не хотят трудиться, не желают помогать, не стремятся разделить с нами наши тяготы. А мы устаём и ворчим. А они – упрямятся и негодуют. И опять всё перемещается в чисто земную плоскость. А как же заповеди? Да никак, получается.
Взрослость – она не только и не столько в предъявлении претензий и амбициях. Она – в ответственности. Если ты считаешь себя взрослым, так и надо поступать по-взрослому, то есть – делать, а не в позе стоять. Да, расти трудно, но, поверьте, и стариться – совсем не пустячное дело.
И вот ещё что хотелось бы добавить: мы уже взрослые, вы – почти взрослые, мы все не лишены рассудка и (очень хочется надеяться) любим друг друга. Так давайте спокойно говорить друг другу о том, что мешает нам всем вместе взятым расти и взрослеть в Христовой любви. Поскольку кроме противоречий у нас, верующих христиан, есть Христос и Его Церковь, и это – важнее всего остального, важнее всех ссор и обид, всех глупостей и мелких злодейств, поскольку только это – Истина, которая может нас объединить. И Господь, видя наше дерзновение к Нему, непременно поспешит на помощь. Давайте поговорим?
Елена БОГУШЕВА
Православная юношеская газета (№ 49-50). – 2003.