Зачем нам это рифмовать?

Авторы:


Берег культуры, Самое главное
Темы: , .

Я не люблю «духовную» поэзию. Я люблю поэзию НАСТОЯЩУЮ, потому что именно это – поэтическое качество – создаёт в стихотворении пространство, которое превышает трёхмерное, и одно только способно вместить Дух Истины. Дурно (или прилично – не суть важно) зарифмованные благочестивые банальности вызывают у меня кроме аллергии и оскомины вопрос: «Зачем? Зачем надо было ЭТО рифмовать? Ну, что за страсть такая?»

Не знаю, как объяснить (пыталась много раз и безуспешно): если текст нафарширован словами «добро», «любовь», «красота», «Бог», «Христос», «Дух Святой», «молитва» (а у православных ещё и многочисленными «свечами», «колоколами», «храмами», «покаянием», «грехами» и, упаси Господь, «Святой Русью»), это совсем не значит, что перед нами нечто этих слов достойное, им соответствующее. Само слово «добро» ещё никому добра не принесло. Слово «любовь» любовью не согреет. Слово «красота» не пробуждает в нас восторга или упоения того, которое рождает красота. И за словом «Бог» не так уж редко оказывается Его прямая противоположность (такой, знаете ли, дьявольский камуфляж!) Вот этих камуфляжных «стихов» – навалом.

Но есть поэзия! И именно она дарует уникальную возможность подлинного переживания того, что эти и все другие слова для человека означают. Они неожиданным образом (и только таким) складываются в строку, которая вдруг открывает нам что-то новое о мире, о людях, о природе, о себе. Главное – о себе. Как? Никто не объяснит. Как происходит чудо? Неважно. Главное, чужая мысль, чувство, переживание, запечатлённые в слове, эхом отзываются в нашем сердце. Это возможно только тогда, когда никакого покрова прелести – лишь обнажённая, открытая, точнее, открывшаяся внезапно правда преображения. Она волной окатывает читателя, заставляя и его взволноваться.

Девочка под дождём

Фото протоиерея Сергия Клинцова

И неважно о чём идёт речь (о жучке-паучке, разлуке, встрече с любимым), настоящая поэзия – это всегда преображение. Часто оно даётся больно как тем, в ком чудо происходит, так и тем, кто спит, но, разбуженный пробившимся к сердцу лучом, вдруг замечает мрак, уродство, ложь собственной души и в то же время красоту – красоту преображённого творческим (для верующего – Божественным) светом мира, внутреннего и внешнего. Так пожухлая, иссушенная горячим солнцем пшеница оживает после бурного ливня, поднимая свои колосья, налитые радостью и силой, сбросив последние капли небесной влаги (или слёз).

Стихи Натальи Тереховой – не для тех, кто спит, видит прелестные сны и не хочет просыпаться. Они – для тех, кто так же, как она, пытается честно смотреть правде (то есть – Богу) в лицо. Жить, дышать, думать, любить, говорить под взглядом Божиим трудно. Ещё труднее выразить пережитое. Это удаётся очень немногим. Для этого мало того, что составляет фундамент любого искусства (и чего катастрофически не хватает в «духовной поэзии»), – художественного мастерства. Для этого мало редкой способности ВИДЕТЬ, примечать едва заметные чёрточки, морщинки, рубцы на лице жизни, мимо которых, как в тумане, проходит большинство из нас. Для этого нужно ещё и согласие Бога. А оно отражается или выражается в совершенстве – стиховом, поэтическом. Чем ближе к совершенству – тем выше поэзия, тем больше, насыщеннее реальное присутствие Божие в слове. Это не субъективно. Есть объективные законы духовного мира. И искусства тоже.

Наверное, стихи Натальи Тереховой несовершенны, но хороши. В них – подлинность переживаний души, алчущей Бога. Яркие образы, зримые метафоры, неожиданные сравнения, оживляющие мысль, – это знак Господа (или таким образом проявленная милость). Знак того, что этим стихам можно верить, потому что они свидетельствуют искренне и правдиво о красоте верующей души.

Надеюсь, этот стихотворный гостинец будет по вкусу многим. А в ком-то поможет хороший вкус сформировать.

            Ирина ДМИТРИЕВА