Глупое женское счастье

Авторы:


Гостинец, Самое главное
Темы: , , .


Наталья Терехова – жена священника и мать четырёх детей. Как пишет сама Наталья: «С автобиографией сложности – всего две строки; потом – биография мужа, а я – за ним. Мы в восемнадцать лет поженились. Потом он учился в Хабаровске, потом работал в Нерюнгри, потом стал священником… Метания по городам и весям… как объяснить?»

Родилась она в 1970 г. на Южном Урале. Школу закончила в Нерюнгри. Работала в детском саду г. Хабаровска и заочно училась. Закончила педагогический институт. С 1998 до 2007 года жила в Алдане. Преподавала в воскресной школе, вела изостудию в Доме Детства. Пишет стихи и прозу. Сейчас Наталья Терехова с семьёй живёт в Курской области.

Наталья Терехова с семьёй

Послесловие к Льюису

Я жду, когда наступит утро.
И Дух Его разбудит тени.
И взглянет прямо и премудро
Противовесом всех сомнений.
Когда лучи обнимут горы,
Прорвав туманные завесы,
Сбив паутинные затворы
С ресниц очнувшегося леса,
Наполнят воздух ликованьем
И глубиной, и смыслом зримым,
И нежным радостным сияньем
Родным и вряд ли объяснимым.
И будет день. Без грёз, без фальши.
Без колдовского перламутра.
Без жажды убежать подальше.
Я жду. Когда наступит утро?

***

Мир наполнен детскими слезами.
Я причастна злу. Оно – меж нами.
Медлит Царь пророчества исполнить.
Я причастна злу – мне надо помнить.
Новостями захлебнувшись, плачу.
Я причастна злу, никак иначе.

Тоненькой былинкой слабосильной
К пажитям тянусь родным, обильным.
Но на мне – и пыль, и гниль, и пятна …
Примет ли мой Царь меня обратно?

Алданской весне

Сугробов серые барханы
Осели, источая пар.
И склоны обнажают раны,
Приемля солнца щедрый дар.
К закату ниже и плотнее
Слоёный мартовский пирог
С углём и хламом, что пестреет
В размытых впадинах дорог.
Лохмотья нищенки, сестрица,
Напрасно прячешь от меня –
Печная сажа растворится
Капелью солнечного дня.
Оттаявшую примешь лиру
И запоёшь, когда трезвон
Пасхальный потечёт по миру,
О камни разбивая сон
Столетних льдов, покой взрывая
И дремоту ленивых вежд.
Мир станет отголоском рая
И исполнением надежд.

Радуга над Преображенским храмом в Якутске

Фото протоиерея Сергия Клинцова

Зимушка

Палочкой взмахнула, приморозила,
Улеглась под фонарями – россыпью,
На домишки скуфии набросила,
Шубы барские с пуховой проседью.
Все ухабы, ямы, червоточины
Выровняла, спрятала до времени.
Как невесты в терема заточены,
Сопки спят под белотканным бременем.
Ах, игуменья, царица-зимушка!
Мягкою ты будешь или лютою?
Как снегами согнутая ивушка,
Глубиной твоею сердце кутаю.

***

Первый день Великого поста.
Небо и земля сровнялись белой,
Неоплаканною, огрубелой
Тканью исповедного листа.
Штурмовал февраль колокола,
Понамёл в сугробы дым забвенья.
Ночь покровом траурным легла –
Предзнаменованьем Воскресенья.
Всё в природе замерло до срока.
Плачь, бездомная душа моя.
Горе нам. Мы потеряли Бога
В бесконечной спешке бытия.

Мужу

Улетай за границы земных царств,
С незнакомцем случайным дели кров,
Пей из чаши горькой людских мытарств –
Я с тобою. Во мне – твоя кровь.

Лоскуты чёрно-белых твоих троп
Шиты нитью девичьих моих снов.
И в молитве тайной твоей меж строк
Есть дыхание тихих моих слов.

Мы в ладонях тёплых родной земли,
Под одною матушкою-луной.
Знаешь, даже звёздные корабли,
Обгорая, рвутся домой, домой.

Говори – готова всегда молчать.
Ждать  украдкой – вот постучишь в окно.
Так надёжно и сладко тебе знать:
Я зажгла лампадку давным-давно.

Начало  индикта

Асфальтирует крыши дождь.
Год обратный включил отсчёт.
Пахнет штормом ночным. Ну что ж,
Всё несбывшееся – не в счёт.
Обезумел сентябрь от слёз.
Жатвой страшной доволен Марс.
Откровенья нагих берёз
Обратил он в бесстыдный фарс.
Кто-то в сумерках плачет вновь.
Утешением вторит лес.

10_2004_14_2

Необъявленная любовь

Снова всходит на крест, на крест.
В багрянице рябинный клир
Уходящий год отпоёт.
Зацеловано небо до дыр.
В них печаль свою осень прольёт.

Мужу

Ясноглазый мой батюшка
За заснеженной далью
Дарит зрение страждущим
Вечно новой скрижалью.
Ясноглазый мой батюшка
Ходит тропкой нехоженой,
До рассвета разбуженный,
До заката встревоженный.
Испытуя терпение,
Стопы к дому направит.
Все развеет сомнения,
Все ошибки исправит.

Счастье

Вот оно, рядом – потрогай!
Бабочки первой неверный полёт,
Майского неба оттаявший лёд –
Это немыслимо много!
Вот оно прячется – слышишь?
В мачтах обветренных голых теплиц,
В шуме весёлом разбойниц-синиц –
Так, неразбавленным, – дышишь.
Вот оно, хрупкое, бьётся

Солнечным бликом на детской щеке,
Талым подснежником в тёплой руке,
Жжёт, озорует, смеётся!
Вспышка. Эмоции, страсти …
Сердце вот-вот разорвётся.
Лёгкой слезою сорвётся
Глупое женское счастье.

О блудном сыне

Болею разделением времён.
Опять на шпалы полуночный ветер
Надует снег. Никто на этом свете
Не даст мне карты судеб и имён.

Спуститься в сумрак будничных глубин,
Помои пить, рыдать как можно тише
И бреши не искать в бетонной крыше –
Нам вреден свет без мудрости седин.

Когда в зрачках мелькнёт кристаллом соль
И близость преисподней выжжет брови,
Мы станем трезвыми без драки и без крови,
Мы станем сильными, вынашивая боль.

Тогда обнимет скорбный наш удел
Пречистых рук незримая ограда,
Мы вырвемся из собственного ада,
Судьбы своей перешагнув предел.

Навсегда?

Запоздалой утренней звездой
Сквозь озябшие обветренные крыши
Упаду, не тронув твой покой, –
Не увидишь, не узнаешь, не услышишь.
Как я рада – серенький рассвет
Со смирением и мудростью встречаешь.
Между нами – сотни тысяч  лет –
Не увидишь, не услышишь, не узнаешь.
Мой любимый, я тебе спою
Песню тихую с осеннею листвою.
В сумрачном неведомом краю –
Я с тобою, я с тобою, я – с  тобою!
Так случилось – мы молчим теперь.
Не обманешь, не подденешь, не обидишь.
За меня молись. Закрыта дверь –
Не узнаешь, не услышишь, не увидишь.

Первомайское

Какая кроткая победа!
Какая царственная власть
Поверх асфальтового бреда
Неторопливо пролилась!
Клубами вешнего циклона,
Туманом таинственных сфер
Накрыла угольные склоны
И первомайский пьяный сквер.
Играй на трубах запылённых,
Смывай бумажные цветы,
И флаги красных и зелёных
Залей потоками воды!
Остывший вечер благодарно
Затеплит свечи сотен штор –
Коптящих огоньков угарных
Из телегазовых камор.
И небо, полное господства
Неизреченной тишины,
Уронит капли первородства
В уста измученной страны.

Наталья ТЕРЕХОВА