Отец – ректор

Авторы:


Званый гость, Самое главное
Темы: , , , , , , , , , , .

Игумен ПЁТР (Еремеев), доктор богословия, ректор Российского православного университета, был участником седьмых Рождественских чтений в г. Якутске. Сам ещё молодой человек, он всё время имеет дело с молодёжью. Конечно, в основном, с верующей. Но и тех, кто пока ещё на пути к принятию Христа, отец Пётр понимает очень хорошо, потому что сам… Впрочем, дадим слово нашему гостю.

 

В священники? Да никогда!

– Ваше Высокопреподобие, что делать молодёжи в Церкви? Или иначе: что делает она в Церкви?

– В последнее время, получив возможность более частого служения на приходе, я обратил внимание на интересное явление: когда человек сознательно приходит в Церковь, начинает жить Христом, он как бы выпадает из своего поколения, преодолевает границы возраста. В нём раскрывается тот духовный потенциал, который заложен в каждом из нас нашей национальной культурой. Христианство собирает в человеке его осколки в единое целое. Это касается любого возраста. Общаясь с прихожанами, я часто забываю, сколько им лет.

Конечно, молодёжь требует к себе особого отношения, но её активность в итоге привносит в жизнь общины, Церкви очень живую искреннюю струю.

– В одном из своих интервью Вы сказали: «Я тоже из тех шалопаев,.. которые жили улицей, а потом стали христианами и пошли учиться в семинарию…» Как можно прийти к вере в тинейджерском возрасте?

– Часто молодой человек обретает Бога не посредством умозаключений, а в результате произошедшего в его жизни чуда – когда ты ощущаешь пересечение земной реальности с чем-то вневременным, сверхъестественным. И если это трогает сердце, заставляет задуматься, то возникающее духовное переживание буквально меняет нас. Особенно в юном возрасте всё происходит решительно и бесповоротно: молодым ведь свойственно встречать искренне и радушно новое и по-настоящему ценное. Так было и в моей жизни.

30_2012_6_seminariia

– А как было?

– Я родился и вырос в советские годы на Кубани. Храмы у нас хоть и закрывали, но редко полностью разрушали, так они и стояли без куполов и крестов, напоминая о вере предков. В большинстве домов висели иконы. Никто особенно не стеснялся своей религиозности, хотя редко кто проявлял её открыто. Поэтому едва ли моё поколение можно назвать совсем нерелигиозным. Может, поэтому однажды я оказался готов откликнуться на призыв Христа. Много значило, конечно, и общение с первым священником, которого встретил. Это было под Рождество 1991 года. В результате я начал ходить в храм.

– Священник что-то важное смог Вам объяснить?

– Он уделил мне много времени и постарался дать ответы на все мои резкие и корявые вопросы. И, видимо, понимая, что никакие объяснения меня сейчас не удовлетворят, подвёл черту под нашим первым разговором: «А ты походи в храм, хлопец! Пообщаемся, посмотришь, сам многое поймёшь». Хлопец начал ходить, и однажды батюшка спросил: «Ты бы не хотел поступить в семинарию, раз тебя волнуют такие вопросы? А там, может, священником станешь?».

Первая моя реакция – мальчишки с улицы – была резкой: «Я – попом?! Да ни в жисть!» Батюшка улыбнулся и промолчал. А месяца через полтора я проснулся с решительным и совершенно для себя неожиданным желанием поступать в семинарию и быть священником. Первое, что сделал, – поехал к настоятелю и объявил о своём желании. А он не то чтобы удивился, но как-то прошёл мимо этой новости, которая для меня была ударом колокола в голове. Сказал только, спрятав улыбку в седых усах и бороде: «Хорошо, потом поговорим». – «Как же потом! Я решил стать священником! Вы же сами…» Но он намеренно отложил разговор на другое время – дал мне возможность на протяжении нескольких месяцев это совершенно очевидное, ощутимое всем естеством призвание пережить. А позднее со мной обстоятельно поговорил, помог собраться с мыслями.

Но с того памятного дня, когда почувствовал абсолютно необъяснимое, согревающее всё нутро, самое яркое за всю мою юную жизнь впечатление, когда ощутил столь очевидное призвание, я уже хотел одного – быть священником, поступать в семинарию. А ведь, казалось, ничто меня к этому не располагало: и в роду не было духовенства, и я даже не думал об этом раньше, и приглашение стать семинаристом, прозвучавшее полтора месяца назад, отверг… Но Господь ведь сказал однажды: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас» (Ин. 15, 16).

 

Искушения экстерном

– Но что такое вера? Христианская вера? Как это – верить в Бога? Когда человек смотрит на верующего со стороны, он же не понимает, что в нём происходит!

– Исходя из опыта непродолжительной жизни в Церкви, могу сказать, что на разных этапах переживаешь свою веру различно. И моя история едва ли в чём-то уникальна.

После прихода в храм неполный год до семинарии и первые годы учёбы я жил как бы в духовной оранжерее, подобно растению, выращиваемому в очень комфортных условиях. В то время Бог ограждал меня от всех превратностей судьбы, и я не помню, чтобы встречал сколько-нибудь серьёзные искушения или испытания веры. Словно Господь взял меня за пазуху и, согревая Своим Божественным теплом, дал возможность ощутить, что означает жизнь с Ним в изобилии благодати Божией. Это было юношеское переживание веры: я и жил ею, и делился щедро, безмерно, не ощущая её пределов, не понимая до конца ценности того состояния, которое имел.

30_2012_6_foto-anastasii-brazhenko2

Потом постепенно стали появляться первые испытания, пришёл первый опыт духовной борьбы, о которой в начале пути я не имел представления. Но без испытаний ведь нет полноты веры. Только отвечая на вызовы, преодолевая искушения или вставая после немощных падений, мы получаем опыт духовной жизни, приобретаем духовную зрелость.

Будучи испытанной, вера становится крепче, осознаннее, выразительнее. Благодаря этому живущий в вере человек может описывать словами свою духовную жизнь, понимать, что чувствует ближний, оказывать ему духовную поддержку. Думаю, Промысл Божий в попущении испытаний веры заключается в том, что человек, преодолевающий искушение, имеет возможность через собственный опыт изъяснить основы духовной жизни другим ищущим. Это особенно касается духовенства.

Так прошли годы обучения в Академии. Этап испытания и утверждения в вере, очень важный для христианина, у некоторых растягивается на многие десятилетия. Но в духовной школе я наблюдал чудо невероятно скорого духовного взросления. Призывая к пастырству, Господь Сам возводит на ступени духовного роста Своего будущего служителя. Такой получается экстернат в научении жизни, духовные силы даются авансом. Конечно, огромное значение здесь имеет среда, атмосфера семинарии и академии. Большинство моих товарищей по учёбе буквально преображались на глазах, готовясь к хиротонии.

 

От репринта – к оригиналу

– Может быть, потому, что их вера переходила в дело?

– Наверное, так можно сказать, хотя ведь настоящая вера от дел неотделима. Об этом святой апостол Павел сказал прекрасно: «Вера без дел мертва». Впрочем, сегодня впору уже обращать внимание христиан на то, что добрые дела без веры мертвы и тщетны.

Иногда трудно преодолеть ощущение, что отдельные моменты нашей церковной жизни по характеру напоминают исторические реконструкции. Это как нетрудоёмкие, весьма доступные в исполнении репринтные переиздания дореволюционных книг и брошюр. Но ведь когда мы допускаем слепое безжизненное копирование прежде бывших форм, устоев, традиций, то ни о каком духовном возрождении речи идти не может. Такие реконструкции безжизненны. Мы должны переживать каждое слово Писания и Предания, только тогда наша церковная жизнь будет действительно спасительной.

Но сколько рядом с нами настоящих христиан! Слава Богу! И именно их живой верой, настоящими делами веры, их примером назидаешься. Благодаря этим искренним последователям Христа, и возрождается наша Церковь.

– После окончания академии Вы несколько лет жили в Болгарии. Сопоставима ли церковная жизнь в России и там?

– Это была научная командировка в Софийский университет. Передо мной стояла задача защиты докторской диссертации. И, конечно, приехав в Софию, я с головой окунулся в жизнь братской Болгарской Православной Церкви. Служил в других епархиях, часто жил и служил в монастырях. Это был удивительный период.

30_2012_6_foto-anastasii-brazhenko

Религиозная жизнь болгар уже потому отличается от нашей, что гонения на Церковь там не имели таких ужасных масштабов, как в России. Вера балканских христиан стала для меня чем-то удивительным – она пронизывает все слои населения, независимо от сословий и возраста. Это касается не только болгар, но и сербов, и греков. Конечно, и там есть свои и общие для христианских народов трудности. Но, благодаря четырём годам жизни на Балканах, я смог вживую увидеть, как много значит непрерывная духовная традиция.

После защиты я вернулся в Россию и по благословению Святейшего Патриарха Алексия трудился в качестве проректора в Московской духовной академии и сотрудника Синодального Учебного комитета. Академия с момента поступления стала мне домом, после монашеского пострига это ощущение семейной принадлежности академическому братству закрепилось окончательно. Поэтому я был счастлив потрудиться во благо родной школы. Эти два года пролетели как один день. А потом был Дальний Восток…

 

Путём дальневосточного послушания

– Вы же там с нуля начинали?

– Хабаровск – замечательное место. Это современный, красивый город, с вполне столичной динамикой и насыщенностью образовательной и культурной жизни. Хабаровская епархия давно уже была готова к открытию семинарии, и поэтому работать было легко и интересно.

Ехал я не без страха перед новым и грандиозным по своим задачам служением. Святейшим Патриархом Алексием Хабаровская семинария замышлялась как центральное для дальневосточного региона духовное образовательное учреждение. Поэтому впервые в новооткрытую Синодом духовную школу была направлена целая команда администраторов и педагогов. Благодаря особому статусу семинарии, личному заинтересованному участию правящего архиерея и поддержке губернатора, этот проект состоялся. Был построен самый современный комплекс зданий, запущен учебный процесс по стандартам высшего образования, первым в стране духовный вуз получил лицензию на реализацию государственных стандартов.

До сих пор не верится, что нам удалось всё это сделать за столь ограниченное время. Примечательно, что в работе принимали участие не только духовенство, администраторы и педагоги, большую лепту в становление семинарии внесли сами студенты. С самого начала это была настоящая духовная семья.

Пять лет жизни и служения на Дальнем Востоке вместили так много качественно разного и в человеческом, и в духовном измерении! Даже сейчас, спустя почти два года, этот опыт и настрой дают мне силы, необходимые для выполнения сегодняшнего послушания.

– Но Вы же уже имели опыт и руководства, и пастырства?

– Да, конечно, но именно в Хабаровске мне впервые было поручено настоятельство в храме. На период строительства новых зданий архиепископ Марк разместил семинарию при старом кафедральном соборе. Этот храм и его замечательная община и были мне вручены. Когда ты священник в академии или университете, то не несёшь такой личной пастырской ответственности, как настоятель, который отвечает и за приходское духовенство и за каждого прихожанина.

Такое совмещение позволило мне несколько скорректировать представления об условиях современного пастырского служения, особенно на Дальнем Востоке.

30_2012_6_4

– Якутская семинария только создаётся. Наверное, много общих проблем возникает. Некоторые священники называют в числе главных – отсутствие традиций, особой атмосферы, какая есть, скажем, в Московской духовной семинарии. Как и чем это можно восполнить?

– Христиане на Дальнем Востоке в советские годы были подвергнуты беспрецедентным гонениям. Храмы и монастыри тотально разрушались. Поэтому возрождение православия в этом регионе – совершенно особый подвиг.

И, будучи сопричастными трудам дальневосточного духовенства, мы с коллегами по семинарии ощущали особое попечение Божие. В Боге, а не в переменчивых результатах своей деятельности мы черпали силы и вдохновение. Вот это ощущение присутствия Господа и возмещает скудость традиции и духовного преемства.

Здесь всё принадлежит Богу. Хабаровская семинария стала для меня настоящей высшей школой пастырской подготовки, школой жизни.

А потом меня вернули в Москву, где неожиданно указом Святейшего Патриарха Кирилла я был назначен ректором Православного института святого Иоанна Богослова.

 

Фишка Православного университета

– Этим назначением Вы тоже были удивлены?

– Можно так сказать. Если в Хабаровск я ехал из одной в другую духовную школу и понимал, что и как там необходимо сделать, то теперь мне поручалось возглавить светский вуз.

– В чём отличие?

– Их много. В духовной семинарии есть целевой набор, сюда принимают людей, ощутивших призвание служить Богу. Студенты имеют чёткие убеждения, понимают смысл любого испытания, их постигающего, они идут тем же путём, которым шёл их педагог. И ты знаешь, чем поделиться, как человека поддержать, видишь каждое движение его души. Часто семинаристы мне говорили: «Откуда Вы знаете?» А я сам так жил в студенческие годы…

В семинарии условия работы преподавательского состава иные, чем в светском вузе. Там и образовательная программа всего одна, а в светском вузе – десятки, и все разные. Не говоря уже о контроле Рособрнадзора и жёсткой конкуренции на поле предоставления образовательных услуг.

– Что такое православный университет?

– Это православное образовательное учреждение, вектор деятельности которого направлен вовне, из Церкви в мир. Если семинария и академия готовят священно- и церковнослужителей, то миссия нашего университета – подготовка квалифицированных специалистов по светским специальностям, которые, получив профессию, имели бы и твёрдое христианское мировоззрение.

Задача нашего вуза заключается в том, чтобы, готовя юриста, экономиста, журналиста, филолога, историка, эколога, психолога, религиоведа, работника сферы изобразительного или декоративно-прикладного искусства, специалиста по связям с общественностью – дать студенту возможность за годы учёбы приобрести такой опыт духовной жизни, который бы помог ему на самостоятельном пути строить своё будущее, имея православные ценностные ориентиры, стержень духовной жизни.

– Когда я своей молодой подружке перечислила специальности, которым у вас учат, она спросила: «А в чём фишка?»

– Именно в том, что, выбирая будущую профессию и учебное заведение, абитуриенты вместе с тем хотят не выпасть за годы обучения из православной среды, сохранить свои духовные достижения.

– Их профессиональный выбор сопрягается с нравственным, духовным?..

30_2012_6_3

– Конечно, это особенно касается экономистов, юристов, психологов. Молодых людей волнует ещё и то, каким образом они за годы обучения смогут получить знания и опыт в области духовной жизни, богословия. Это видно даже по православным студентам обычных вузов. Ведь сегодня во множестве церковных общин при светских учебных заведениях существуют кружки, и студенты, посещая их, получают знания о православии. Так вот, в нашем университете всё происходит органично, в рамках учебной и внеучебной работы.

Мы предлагаем своим студентам факультативные и обязательные дисциплины, включающие в себя знания о христианстве, иных религиях, о религиозной философии, о вопросах, связанных с этикой, с практической психологией, вытекающей из православной антропологии. Это и есть универсальное университетское образование – когда мы приобретаем не только профессию, но и правильные духовно-нравственные ориентиры и опыт реализации их в своей жизни.

Сегодня многие наши светские коллеги всё ещё колеблются: а стоит ли заниматься воспитанием в вузе? Девяностые и нулевые годы стали временем тотального краха системы воспитания. В лучшем случае речь вели о внеучебной работе, но даже говоря о воспитательной, подразумевали вещи совершенно банальные и прозаичные – режим посещения девочками и мальчиками общежития, чистота в нём…

В отличие от светских, наш университет заявляет чётко и определённо: поступая к нам, вы выбираете ценности православия в качестве своего мировоззрения. И мы даём вам возможность за годы обучения укрепиться в этом жизненном выборе. Посредством вхождения в живую православную традицию мы и совершаем процесс воспитания, подготовку к взрослой, самостоятельной жизни наших выпускников.

– Университет – не просто учебное заведение, без развития научной деятельности он погибает. Не возникает ли противоречий между наукой и верой у вас в вузе?

– Я ещё ни от одного предложения о проведении дискуссионной встречи не отказался. Все вопросы, которые могут волновать сегодня человека, тем более молодого, должны быть обязательно изучены или обсуждены в нашей лекционной аудитории, в зале научного собрания или на студенческой встрече. Если мы хотим подготовить человека к самостоятельной жизни, то должны за годы его обучения суметь затронуть самые важные темы, волнующие современников.

 

Православие – мусульманам и не только…

– Вы не замкнуты научно и культурно. А религиозно?

– Сейчас всех волнует вопрос о том, как повлияет преподавание основ религиозной культуры в школе на мирные отношения между верующими разных религий, проживающими в нашей стране. Моё общение со школьниками и студентами позволяет сделать вывод, что именно знание своей и других религиозных культур есть ключик к добрососедскому проживанию в стране представителей самых разных религий и национальностей. И опыт нашего вуза тому порука.

РПУ является православным по учреждению, по характеру программ дополнительного образования, по формату воспитательной работы, но у нас обучаются и мусульмане, и католики, и старообрядцы. Их единицы, но даже это показательно. И никаких межрелигиозных конфликтов не возникает.

30_2012_6_2

– Зачем инославным православие?

– Людей интересует обучение в вузе, имеющем совершенно чёткие мировоззренческие принципы. Представителям других мировых религий очень просто жить в обществе практикующих христиан, тех, кто живёт не лозунгами, а по-настоящему в вере. Поэтому иногда иноверные и инославные выбирают наш вуз, имея в виду, что попадут в совершенно понятную и прогнозируемую религиозную среду. Я не сомневаюсь, что, проучившись у нас, они будут испытывать к православию уважение и любовь.

На примере нашего университета можно сделать показательный социологический срез столицы (ведь в РПУ обучаются в основном москвичи): на 80% православных – 20% неверующих или инославных и иноверных студентов. Вот тебе и Москва! Причём у нас учатся люди ещё и совершенно разного достатка – и из бедных слоёв, и дети богатых родителей. Но в нашем вузе не было ни одного межнационального и межрелигиозного конфликта! И быть его не может, благодаря православной мировоззренческой константе.

Можно жить плодотворно и мирно, когда доминирующее даже в названии вуза православное большинство, не ущемляя права других (а это невозможно в принципе, это противно нашей вере!), располагает инославное и иноверное меньшинство к совершенно свободному творческому участию в жизни университета.

– Вы говорили, что преодоление испытаний позволяет лучше выразить свою веру, объяснить её другим. Наверное, особенно трудно это сделать, когда имеешь дело с верующими иначе. А если я попрошу Вас выразить Вашу – нашу веру?

– Я могу прочитать Вам Символ веры. Но ведь Вы не об этом хотите спросить?

– Мне интересен живой опыт: как Вы верите, как вера влияет на Вашу жизнь?

– Я верю, и в этом убеждаюсь через опыт жизни во Христе, что Бог сотворил человека из Своей Любви. Он сделал его разумным, подобным Себе, наделил Вечностью. Господь даровал нам возможность разделять с Ним блаженство и всеобъемлющую радость уже в этой земной жизни. Он попускает человеку испытать и преодолеть соблазны и трудности, чтобы эта благодать, которую он приобретает здесь, совершенствовалась и умножалась, чтобы увенчать его в Вечной жизни.

И на каком-то этапе бытия становится трудно называть то, что его определяет, верой, потому что ты уже не просто веруешь, ты ЗНАЕШЬ. Ведь когда мы видим присутствие в нашей жизни Бога, то вера переходит в твёрдое духовное знание. Вот так и живём.

 

Беседу вела Ирина ДМИТРИЕВА