Человек эпохи якутского возрождения

Знаете ли вы, что в якутской культуре была своя эпоха Возрождения и свой Леонардо да Винчи? Да-да, именно такую оценку Ивану Васильевичу Попову дала Екатерина Назаровна Романова, доктор исторических наук, заведующая отделом этнологических исследований ИГИ АН РС(Я) на Всероссийской научной конференции «И.В.Попов – основоположник изобразительного искусства Якутии: исследователь, просветитель, гуманист», состоявшейся в г. Якутске в 2004 году.

Как о первом художнике Якутии о Иване Попове худо-бедно ещё писали, но вот колоссальный вклад этого незаурядного человека в дело сохранения и развития культурного наследия народа саха остаётся недооценённым до сих пор. Его научные фольклорно-этнографические записи, карандашные зарисовки, картины, фотографии, эт­нографические коллекции ещё не собраны воедино.

«Он наполнил своим творчеством память бесписьменного народа, снабдил образцами народного искусства грядущие поколения… – сказала Ульяна Алексеевна Винокурова, доктор социологии, научный руководитель Центра циркумполярных исследований АГИИК. – Творчество Ивана Васильевича Попова стало одним из мостов, перекинувших преемственность культурного наследия саха между XIX и ХХ веком и обеспечивших адекватность этнокультурной идентичности современных саха».

Не могу не согласиться с мыслью У.А.Винокуровой о том, что личность И.В.Попова представляет собой некий «идеал якутянина». Действительно, якутский язык был для Ивана Васильевича вторым родным, он не только прекрасно знал якутскую культуру, но внёс величайший вклад в её сохранение и формирование и как художник, и как лингвист, и как этнограф, и как талантливый организатор, общественный деятель. Сам Платон Ойунский, выдающийся якутский писатель, обращался к нему как к знатоку якутского фольклора за помощью при переводе народного эпоса  «Олонхо». И в то же время это был глубоко верующий человек.

Его младший сын, тоже художник, Иван Иванович Попов рассказал мне, что Иван Васильевич оставался православным христианином до конца жизни: «Хотя все храмы закрыли (время было такое), но каждый день он молился. И нас, детей, учил. Перед сном всегда он ставил нас перед иконами, и мы вместе молились Богу по молитвеннику дедушки. Дети кратко, а отец долго. Он строго верил и, в то же время, был добрый, культурный и сильный человек. В доме у нас сохранялся порядок и покой. Мы хорошо, радостно как-то жили. Дух такой царил. Христиан и тогда имелось не мало. Якуты были верующие и очень добрые, хорошие люди».

Для меня Иван Васильевич Попов – это не только идеал русского человека, живущего в Якутии, это ещё и идеал православного человека, настолько крепкого в своей вере и сильного своей верой, что он не боялся глубоко изучать шаманизм, народную медицину, знахарство и языческое наследие якутского народа. Вот этот момент необходимо будет учитывать в исследованиях, посвящённых И.В.Попову. А нам, православным русским, стоило бы поучиться у Ивана Васильевича тому, как горячо и искренне, бескорыстно и самоотверженно он любил тех людей, рядом с которыми Господь судил ему родиться и жить.

Мы представляем вашему вниманию очерк Дмитрия Кононовича Сивцева – Суорун Омоллоона (в сокращении), опубликованный в альбоме «Основоположник изобразительного искусства Якутии Иван Васильевич Попов» («Бичик», 2003). В оформлении этого материала использованы произведения И.В. Попова.

Ирина ДМИТРИЕВА

 Незабвенный Иван Васильевич

Иван Васильевич Попов! Обыкновенное, простое русское имя, которое мы встречаем сотни раз, если не тысячи. Однако это имя звучит для меня как-то по-особому близко и тепло. Ведь каждый из нас имеет имена, близкие сердцу.

Он был русским. Родился в 1874 г. Я – якут, родившийся в 1906 г., т.е. моложе его на целых 32 года. Ни к кому другому из родни и «предков» я так не тянулся, как к нему – Ивану Васильевичу.

Он был художником-живописцем, можно сказать, первым светлым лучом в «тёмном царстве» нашей якутской действительности того времени. Но эту сторону его личности я тогда ещё не понимал. В чём дело? Очевидно, он меня (конечно, не только одного меня) притягивал своей душевной мягкостью, сердечностью, доброжелательностью и широтой своих познаний. Видимо, каждого из нас он видел, что называется, сердцем. И в самом деле, что может быть для нас дороже, чем сердечность, проявляемая к нам с чьей-либо стороны!

Его прадед, Андрей Попов, родом из г. Рязани. В качестве рабочего какой-то промысловой шхуны он попал на Аляску: сначала – на остров Кадьяк, а затем – Ситху, в Новоархангельск, где женился на алеутке и остался там до самой смерти. У них в 1828 году родился сын Степан, дед Ивана Васильевича, который с 17 лет устроился служить пономарём. Степан вскоре вернулся на родину отца и в Устье-Уде женился. У них родился сын Василий – отец Ивана Васильевича.

Степан затем осел в якутском селении Чурапча, где и умер в 1869 году. А его сын Василий, став священником, женился на дочери настоятеля Ытык-Кёльской Преображенской церкви Димитриана Попова – Капитолине. У них в 1874 г. родился сын Ванчюра – будущий художник Иван Васильевич Попов.

Его дед (по материнской линии) – протоиерей Димитриан Дмитриевич Попов – происходил от русских выходцев из европейской части России. Родился он в с. Покровске, что в 80 км. от г. Якутска. Отец его служил дьяконом, а сам Димитриан окончил Иркутскую духовную семинарию. В Иркутске он женился на дочери няни детей декабристов (Трубецких) Татьяне Фёдоровне Косыгиной, блестяще окончившей институт им. Медведковой. Молодая чета выехала в г. Якутск, а затем в 1851 г. поселилась в с. Ытык-Кёль Ботурусского улуса, где они остались до конца своей жизни.

Как видим, корни родословного древа Ивана Васильевича выросли на исконно русской земле. Он – потомок простых русских людей, нашедших себе жизненную пристань в далёкой Сибири, точнее, любовь к людям и жизни, трудолюбие и тягу ко всему светлому и здравому он унаследовал от духовных традиций русского народа. Вот почему его по-детски чистое, чуткое сердце не могло примириться с тяжестью жизни якутского народа, заброшенного на самый холодный, полуночный край земли.

Он не спешил найти себе радость и счастье в семейной жизни. Получив образование в Якутске и Петербурге, став художником и известным деятелем культуры, с жаром занимался разнообразной деятельностью, чтоб «разогнать тьму», нависшую над его родиной, Якутией. И лишь когда ему исполнилось 35 лет, женился на неграмотной якутской девушке из беднейшей семьи и к тому же ещё больной. Конечно, Иван Васильевич это сделал по велению своего сердца, по чувству высокой благодарной любви и сострадания. Он написал с неё портрет, который подарил своему лучшему другу, земляку, учёному-этнографу из Петербурга В.Н.Васильеву, «вытащившему» его из якутской глуши в Петербург на учёбу. Портрету дал название «Красавица Севера».

По душевному складу приверженец всего идеального, «разумного, доброго и вечного», Иван Васильевич был уверен, что сможет спасти свою любовь от коварной болезни – чахотки. Недаром он писал: «Здесь не человек, царь земли, царствует, а ничтожный микроб… Если не чахоточная бацилла, то чесоточный клещ, если не они царят, то другие…» Но спасти от смерти свою любовь он не смог, хотя и слыл врачевателем разных болезней и умел пользоваться медицинскими средствами своего времени… От его первой любви Лукии Никитиной, которую он звал Ленчик, осталась дочь Фомаида. Это было в 1910 году…

В 1923 году он вновь женился на якутской девушке из бедной семьи Фёкле Халыевой.

Как талантливый художник, прекрасный фотограф, неутомимый исследователь-этнограф, знаток якутской древности он обрёл широкую известность уже в годы учёбы в Петербурге. Но судьба уготовила ему многотрудную жизнь.

Маленький Ванчюра Попов уже в детские годы перенёс страшную болезнь – чёрную оспу. Однако остался жив. Он пережил четыре войны и их тяжёлые последствия: русско-японскую – 1904-1905 гг., первую империалистическую – 1914-1917 гг., гражданскую – 1921-1927 гг., и Великую Отечественную – 1941-1945 гг. В первых двух войнах он уцелел благодаря тому, что в первом случае служил псаломщиком в тюремной церкви г. Якутска, а во втором – в Таттинской Николаевской церкви, иконостас которой в 1911-1912 гг. был им самим расписан. Гражданская война отняла у него родного брата Николая – председателя местного сельского совета и его любимую жену, учительницу, которых белобандиты зверски убили в 1922 г. А четвёртая война, война против фашистской Германии, можно сказать, унесла из жизни его самого.

Будучи бедным, многосемейным, не требовательным к себе в быту и абсолютным бессребреником, строго исполняя в военное время службу метеоролога, обязанного давать точные сведения через каждый час, он умер от переутомления и недоедания.

Отец Ивана Васильевича, Василий Степанович Попов, был священником, а дедушка (по матери) – протоиереем. Они были знатоками якутского языка. Отец первым в области прочитал проповедь на якутском языке в церкви села Черкёх, за что был удостоен благодарности епископа Дионисия. А дедушка Димитриан был одним из участников создания знаменитого «Словаря якутского языка», составленного политическим ссыльным Э.К.Пекарским. А сам Иван Васильевич, будучи семинаристом, рано начал писать иконы и расписал иконостасы двух церквей. Всё это в годы разгула классовой борьбы давало повод активистам комсомола и партии смотреть на художника как на «отпрыска» классовых врагов – церковников. И всё это ему надо было стерпеть, выдержать. Тут надо было действительно быть «рабом Божьим», воспитанным в духе смирения и многотерпения. И для смягчения своей «вины» художнику приходилось Волревкому и клубу оформлять стенные газеты, писать лозунги и т.п.

Я помню, как Иван Васильевич однажды засвидетельствовал мне своё благодарное чувство к одному из руководителей районной власти. Это был председатель райисполкома Захар Васильевич Сыроватский. Он хорошо рисовал и слыл среди нас, слушателей педагогического техникума, художником. Вот он как-то однажды обрадовал Ивана Васильевича: притащил (ночью) завёрнутый в трубку большой старый холст и сказал: «Иван Васильевич, может быть, этот старый холст Вам на что-нибудь пригодится…» Отложил в сторону и ушёл. Иван Васильевич из любопытства развернул холст и увидел образ Христа Спасителя-Вседержителя, написанный им же самим в молодые годы по заказу своего отца для Ытык-Кёльской Преображенской церкви. Вот тебе и коммунист-атеист! Икона (120х120 см) сейчас висит в Ытык-Кёльской Преображенской церкви.

По признанию самого художника, сделанного мне в 1944 году, у него пропали более 60-ти работ и множество рисунков, подаренных, проданных за бесценок или не возвращённых ему.

Не имея ни средств, ни возможностей заниматься только своим профессиональным творческим трудом, художник десятки лет проработал учителем в сёлах Черкёх, Ытык-Кёль, Олба, Игидейцы, оформляя митинговые трибуны, стенные газеты или, в лучшем случае, получая заказы на реставрацию музейных экспонатов. Односельчанами он был избран председателем сельского совета. Уважал и поддерживал Ивана Васильевича П.А.Ойунский, возглавлявший тогда научно-исследовательское общество «Саха кэскилэ».            Вот в какое трудное, жестокое и смутное время жил и трудился первый профессиональный художник Якутии, питомец знаменитой русской реалистической школы живописи передвижников, исследователь-подвижник самобытной культуры якутского народа, русский по крови, якутянин по рождению, разносторонне одарённый основоположник изобразительного искусства Якутии и потомственный русский просветитель Иван Васильевич Попов. Но, несмотря на всё это, Иван Васильевич Попов своим бескорыстным подвижническим трудом оставил нам большое духовное наследство, которое мы по существу ещё серьёзно не оценили, не изучили и толком не использовали. Даже профессиональная выставка его картин была впервые устроена лишь в 1974 году, в связи со 100-летием со дня рождения.

И.В.Попов был продолжателем идей демократических просветительских традиций русской художественной интеллигенции и миссионеров русской православной Церкви, подвижником которой был архиепископ Камчатский, Курильский и Алеутский Преосвященный Иннокентий (Вениаминов). Именно ученики и последователи Вениаминова – епископ Якутский и Вилюйский Мелетий и протоиерей Димитриан Попов – помогли и наставили Ваню Попова получить образование и стать профессиональным художником. Вот как писал он о помощи епископа Мелетия в своей автобиографии: «Художественные мои способности были известны епископу Мелетию, который накупил мне красок, кистей, холста и даже отвёл мне отдельную комнату и внушил мне мысль не оставлять под спудом художественных способностей и заронил мысль о необходимости получения специального художественного образования. В благодарность епископу я написал картину «Христос и евангелист Иоанн» и подарил ему. Картина эта имела успех».

В первое время молодой Иван Попов делал живописные портреты с фотографий епископов и некоторых якутских губернаторов. Из работ, сохранившихся до настоящего времени, представляют интерес портрет протоиерея Д.В.Хитрова, создателя «Краткой грамматики якутского языка» и переводчика священного Евангелия на якутский язык, изданных в 1858 году. Художником также был написан маслом портрет с фотографии митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова). Портрет погиб при пожаре архиерейского дома, но раскрашенную фотографию с портрета художник до последних дней своей жизни хранил у себя, поставив на своём столе, стоящем рядом с кроватью. Фотопортрет этот сейчас восстановлен сыном художника – Иваном Ивановичем Поповым.

Творения самого Ивана Васильевича имеют для нас огромное и непреходящее значение. Это – национальное достояние великой ценности.

Не претендуя на компетентную интерпретацию работ художника, я остановлюсь лишь на тех его произведениях, которые радуют и волнуют меня лично. Среди них: «Якутск в конце XVII столетия» – образ нашего древнего города, «Интерьер якутской урасы», «Шаман», «Телёнок» – с мокрой мордочкой, тоскливо глядящий на мир, «Золотое дерево» – лирический пейзаж на фоне речки Татты, «Две обители Ленчик» – реквием художника по своей первой любви, «Сын Коля» – портрет первенца художника, «Портрет олонхосута Табаахырова» – старого, но ещё не сломленного духом народного певца-олонхосута.

А скольких добрых работ Ивана Васильевича, отмеченных печатью его выдающегося таланта, в результате невнимательного отношения к его деятельности и жизни, мы лишились навсегда! Ревностный поборник охраны духовной культуры народа, фольклорист, ставший при жизни человеком-легендой, Сэсэн Боло ещё в 1936 г. в своей статье в газете «Социалистическая Якутия» расценивал подобное «невнимание» «как преступное отношение к деятелю культуры».

Иван Васильевич писал: «Искусство и наука равноправны. Подход к натуре – основное правило для всякого рисунка… Искусство – очень удобное средство для воспитания эстетического восприятия, так как в нём дана красота в сгущенном виде. Но красота, вообще говоря, находится в окружающей нас реальной действительности». Художник от этих своих установок никогда не отходил, неизменно оставаясь убеждённым реалистом.

Будучи этнографом, особую заботу он проявлял в отношении охраны памятников культуры и истории, ставших для него как бы родными. С большим энтузиазмом изучая, собирая и коллекционируя этнографические материалы, он отправлял лучшие из них в местные, российские и зарубежные музеи. Только в 1914 году он выслал в Германию через фирму Е.Н.Александера 5 ящиков экспонатов из 1226 предметов, состоящих из серебряных украшений, меховой одежды и других изделий якутских мастеров. Эти вещи попали в этнографические музеи Берлина, Гамбурга, Лейпцига, Франкфурта-на-Майне.

А сколько было доставлено в местный Якутский краеведческий музей, в музей Антропологии и этнографии им. Петра I, Александра III в Петербурге и в другие музеи! Слава Богу, благодаря дальновидности Ивана Васильевича эти реликвии культуры и искусства якутского народа хранятся в фондах европейских стран, в особенности Германии и России.

Большую ценность представляют и фотографии художника, в которых он раскрывал бедственное положение народа и в то же время показывал трудолюбие простых людей, их добрый нрав, оптимизм и умение ценить и создавать красоту в жизни. Иван Васильевич занимался фотографией до 1914 г. Эти фотографии и негативы к ним хранятся в фототеке музеев Москвы, Петербурга и в Германии. Из этих своих снимков художник выпустил большое количество почтовых открыток на якутские сюжеты через немецкую компанию «Шерер и Наггольц» в 1910 г. Это популярное наследие художника, получившее признание мировой общественности ещё в дореволюционное время, остаётся у нас до сей поры без достаточного внимания как с точки зрения художественной, так и в качестве научно-исторической ценности.

Иван Васильевич был родоначальником искусства живописи Якутии. До него у якутов не было даже слова «художник». Он был питомцем академических курсов и школ знаменитых художников-передвижников В.Е. и К.Е.Маковских[1]. Учился с отрывами, избирательно, в силу материальных трудностей. Но в его учёбе есть одна особенность: он учился живописи у мастеров мирового класса, т.е. копируя их великолепные картины, которые ему по душе. Из этих копий сохранились у нас в Якутии: «Мадонна Литта» Леонардо да Винчи, выполненная с оригинала в Эрмитаже; «Св. Цецилия» Карло Дольчи из собрания Румянцевского музея; «Христос и фарисей» Тициана – с репродукции; «Моление о чаше», «Иуда» Н.Н.Ге; «Русская девушка» К.Б.Венига, копированные с оригиналов, хранящихся в Русском музее.

Для нас, якутян, встреча с творениями великих художников прошлого через копии нашего земляка И.В.Попова – праздник, редко выпадающий на долю далёкой российской провинции.

Суорун Омоллоон

[1] И.В.Попов учился в стенах Академии художеств на курсах проф. В.Е.Маковского, у К.Е. Маковского он не учился (см. воспоминания М.Г.Кропачёва) – прим. Л.С.Поповой.