Морозным январским утром 1994 года диверсионно-разведывательная группа спецназа ВДВ под руководством старшего лейтенанта Ушакова и лейтенанта Кравченко укрылась от преследовавших ее отрядов «ичкерийских волков» в полуразрушенном здании госуниверситета Чечни, что недалеко от площади Минутка. На одном из этажей дюжие спецназовцы наткнулись на пехотинцев-срочников, также нашедших здесь пристанище. Командир пехоты – капитан – едва не прослезился: «Вы как раз вовремя! У нас только что кончились патроны!».
В этом кипящем котле оборону держали целые сутки. Лейтенант Николай Кравченко, за меткий глаз и твердую руку прозванный Чукчей-снайпером, одного за другим «убирал» своих чеченских «коллег». А в короткие передышки, в столь непривычной для уха тишине, вспоминал свой родной далекий поселок Ламутское на берегу Охотского моря. Жалел этих мальчишек – пехотинцев, ждавших от спецназовцев, словно от старших братьев, защиты. Свои звездочки на погоны Николай получил в тридцать лет, после того, как окончил ускоренные офицерские курсы. И сразу написал рапорт в Чечню. Подстать ему были и его товарищи из диверсионной группы.
— Когда через сутки стало ясно, что подмоги не будет, а патроны на исходе, у многих появилось чувство обреченности, – вспоминает Николай. – И тогда я взмолился, верно, в первый раз в жизни: «Господи, сделай так, чтобы мы вырвались живыми из этого ада! Если останусь жив – построю Тебе храм!». Оказавшись в безвыходном положении, спецназовцы и офицер-пехотинец посовещались и решили пойти на прорыв кольца чеченского окружения. Хотя не было уверенности, что хоть кто-нибудь останется после такого безумного прыжка живым. Тем более – с этими вояками-срочниками, от которых, по словам Николая, за версту мамкиными пирожками пахло. И они рванули навстречу превосходящему их по численности противнику. В ответ на завывания врага – «Аллах акбар!» – они на едином дыхании кричали: «Христос Воскресе!». И эти крики заглушали страх. Они сошлись с «чехами» в рукопашной, когда уже не было выстрелов, а слышались лишь боевые выкрики, предсмертные хрипы заколотых и задушенных, хруст костей и проломленных черепов.
И они прорвались. Все до единого. И вскоре уже «зализывали» раны в месторасположении российских войск. В 95-м, во время краткосрочного отпуска, Николай оказался в Москве. И решил съездить в Сергиев Посад, так как давно слышал о прозорливом старце отце Кирилле.
«Я подробно исповедался у старца. А он вдруг спрашивает: «А что еще? Вспомни, может быть, Богу чего обещал?». И тут-то я вспомнил о том, что совершенно выпало из памяти: и про свою мольбу в полуразрушенном здании, и про свое обещание построить церковь, если останусь живым… На прощание я попросил у отца Кирилла благословение на возвращение в Чечню». «Твоя война закончилась, оставайся здесь», – ответил старец. «Это невозможно, батюшка! Ведь я единственный снайпер в нашей бригаде. Да и монахом я вовсе не хочу быть. Мне проще по зубам дать, чем смиряться», – заупрямился я… Сейчас-то я понимаю, что от слова больше противников поляжет, чем от пули, словом и больше людей спасешь…
На войну Николай больше не поехал. Уволился в запас и, действительно, остался в монастыре. Но монахом так и не стал. Подвизался звонарем на большой колокольне Лавры, вынашивая мечту вернуться в родной чукотский поселок и построить там храм. А чтобы не стоял храм пустым (в тех местах священников днем с огнем не сыщешь) – самому служить в нем. Но прежде чем стать священнослужителем, нужно подыскать себе невесту. А время идет, ему уже 35… Да и где ее взять при суровом монастырском режиме? На очередной исповеди у старца Кирилла Николай в сердцах махнул рукой: «Да какая там невеста – сказки все это!». «Сказки, говоришь? – старец внимательно посмотрел на звонаря. – А что у нас через два дня?» – «Рождество». – «А ты знаешь, что на Рождество сказки сбываются?».
В Рождественскую ночь в колокольню пришли колядовать девушки – студентки регентского отделения Духовной семинарии. Там он и познакомился с Еленой, с которой вскоре обвенчался. Но прежде предупредил, что собирается возвратиться на Чукотку. Она была согласна ехать хоть на край света.
С момента обретения семьи, как и со дня обретения веры, у Николая появился новый смысл жизни. Однако даже после рукоположения в священники он внутренне так и остался тем воином, которым был когда-то. Видимо, такие гены заложены в казачьем роду семейства Кравченко. Вот и младший брат отца Николая, 28-летний Михаил, узнав, что тот вновь собирается в Чечню, попросился вместе с ним. В Чечню они прибыли во второй половине июля, вместе с игуменом Василиском и монахом Аввакумом из Троице-Сергиевой Лавры. Благодаря своим прежним связям, отец Николай «устроил» брата обычным солдатом прямо на передовой.
А отец Николай и монахи две недели ездили по передовой. И главный вывод, к которому они там пришли: в окопах атеистов нет. Батюшек везде встречали «на ура». В одной только 74-й бригаде они окрестили 110 человек. Валились с ног от усталости, но были безумно счастливы. Именно в этой, 74-й бригаде, отец Николай начинал когда-то ту, первую, чеченскую войну. И сейчас, встретив своих боевых товарищей, не удержался и спросил: «А снайпера-то у вас есть?». «Да разве то снайпера! – И винтовку-то в руках едва научились держать… Вот Чукча-снайпер – то снайпер был!»
В одном из чеченских селений я высадился с бронетранспортера, чтобы купить у русской женщины минералки. И тут ко мне подошел незнакомый мужчина в пятнистой спецназовской форме.
«Как здорово и неожиданно здесь встретить русского батюшку!», – воскликнул военный.
«Вы откуда?»
«Из Сергиева Посада».
«Троице-Сергиева Лавра? Знаю!»
«А вы сами откуда?» – тоже интересуюсь.
«Из спецназа ВДВ».
«Очень хорошо, – говорю я. – Я тоже в этом подразделении служил».
«Не может быть! Мой позывной в прошлую войну был – Кабан. А у вас какой?»
«А мой – Чукча-снайпер». Смотрю – мой собеседник аж подпрыгнул.
«Так это ты?! Батюшка, я, честное слово, ничего не понимаю… – Он едва не задохнулся – Ну надо же! Всю прошлую войну я хотел познакомиться с Чукчей-снайпером!»
«А чем же это я так выделился?»
«А ты мне во время штурма Грозного, в январе 94-го, на площади Минутка, жизнь спас. Тогда кто-то из наших со стороны университетского здания уложил чеченских снайперов, под прицелом которых я находился. Я потом по своим каналам узнавал, кто же это меня выручил. Сказали – Чукча-снайпер… Бывают же в жизни чудеса!»
В октябре отец Николай наконец отправится вместе с молодой женой и сыном на свою родную Чукотку. Надо строить храм, как и обещал Богу. И обустраиваться там для жизни. Ведь Чукотка – тоже Россия.
А.В.ВИКТОРОВ
Интересная статья.
Спасибо за отклик!