– Отец Андрей, чем отличается духовное образование от светского?
– Основное отличие – в конечном результате учёбы. Всё в семинарии подчинено одной цели – дать нашей Церкви высокообразованных, благочестивых священно- и церковнослужителей.
Сегодня выпускник духовного учебного заведения – самый востребованный специалист. Он ещё только поступает, а его уже ждут в городах и сёлах, он как воздух нужен в образовательных и социальных учреждениях. Можно по пальцам перечесть вузы, существование которых было бы так, как семинария, оправданно с точки зрения практической пользы. Сплошь и рядом мы сталкиваемся с проблемой огромного количества нетрудоустроенных юристов, психологов и экономистов. В Церкви этого нет. Обучать людей, которые в последующем не будут востребованы, непозволительно, в том числе и с финансовой точки зрения.
– А кто учится в Якутской духовной семинарии?
– Нашим студентом может стать любой молодой человек, который имеет полное среднее образование, рекомендацию приходского священника и показал на вступительных экзаменах хорошие знания.
Характерная черта семинариста – внимательное отношение к своему духовному миру, усердие в благочестии и в изучении наук. Несмотря на юный возраст, они понимают, что готовятся стать пастырями Христовой Церкви. Студенты Якутской духовной семинарии – это самое большое сокровище нашей епархии, ведь речь идёт о людях, которые свои труды и душу положат для развития святого православия в Якутии.
– Пастырское призвание – несомненно, особое. Как почувствовать его в юном возрасте и не ошибиться?
– Я глубоко верю в то, что помысел стать семинаристом может быть только от Бога. Даже если в следующий момент человек откажется от этого призыва.
Игумен Андрей (Мороз)
– А если это иждивенец? Из родительского гнезда да на полный пансион: общежитие шикарное, обучение бесплатное, кормят – много плюсов.
– Здесь долго артистом быть просто невозможно. Семинария – это ведь не одна только учёба, но и школа христианского преображения характера, привычек, индивидуальных особенностей, которые завтра позволят нашим студентам быть пастырями, настоятелями, встать во главе христианских общин. В духовной школе студент круглые сутки находится в среде своих сокурсников, преподавателей, администрации. Педагог со студентом – в постоянном диалоге. Учителя воспитывают примерами личной жизни. Прибавьте к этому богослужения и шесть учебных дней с лекциями о вере и благочестии – человек чуждый сам скоро поймёт, что ошибся.
– Что такое истинное призвание и как правильно его распознать?
– Прежде всего, не нужно себе льстить. Не надо следовать моде, престижу, имиджу или семейным традициям (дедушка и мама – врач, и ты пойдёшь по их стопам). Каждый должен думать, в первую очередь, о том, есть ли у него необходимые качества для овладения той или иной профессией. Достаточно ли эмоций, чувств, знаний и – что важно – способности жертвовать собой для любимого дела.
Как-то в мой кабинет ворвался очень любознательный третьеклассник православной гимназии, что соседствует с нашей семинарией. Разговорились, и он мне искренне так признаётся, что не хочет быть священником, а мечтает стать художником. «Я могу целые уроки рисовать. Мама заставляет меня перестать и заняться другими делами, иногда даже ругает, а я всё равно всегда рисую, даже когда ем. А если не могу рисовать, то я… думаю об этом!» – Я его, конечно, утешил, объяснив, что православный гимназист может и не становиться священником, но про себя порадовался – это же и есть призвание. По-детски сформулированное, но по-взрослому понятое.
– На ум приходит пример святого Луки Войно-Ясенецкого. Ведь он тоже вполне мог стать неплохим художником – был и талант, и любовь к делу. Но человек сознательно пошёл другим путём и выбрал ту профессию, в которой он мог бы больше послужить людям, – медицину. А ведь она давалась ему труднее. Итог – стал великим хирургом, а в последующем – священником.
– Талантливый человек талантлив во всём. Святитель Лука Войно-Ясенецкий – тому пример. Нельзя сбрасывать со счетов и дореволюционную систему образования. Когда земский врач мог быть и художником, и на хорошем уровне музыкантом, мог в подлиннике читать на греческом и на латинском – это заслуга и образования в том числе. Но всё же призвание – путь правильного употребления человеком данных ему от Бога талантов. Они могут быть разные. Должно размышлять об этом, выбирая главное на своём пути.
У меня, например, есть друг, который любит встречать гостей. Для него большое счастье – готовить для них. Он совершенствуется в кулинарии и получает от этого удовольствие. Человек мог бы стать замечательным шеф-поваром, но пошёл по иному пути, рассудив: «Зачем служить тленному, когда можешь служить нетленному, зачем служить царям земным, когда можешь служить Царю Небесному, зачем полагать усилия в созидании чего-то человеческого, когда можешь быть в творческом единстве с Тем, кто сотворил небо и землю». Он стал священником. И в этом нашёл применение всем своим многочисленным талантам, поверьте, у него их немало.
Выбирать человек должен то, что его возвышает, а не наоборот. Надо искать даров бОльших. Ну, а если твоих талантов ищет Сам Бог, значит, надо оставить всё и приходить на ту работу, куда Он тебя зовёт.
– Не ошибиться бы, сжигая мосты…
– С Богом всё просто. Ему надо доверять, и Он наполнит жизнь и содержанием, и смыслом. Не ошибётесь!
– А если человек ставит крест на своей карьере ради Церкви, разве он не зарывает свои таланты в землю?
– Карьера карьере – рознь. Моя мама, к примеру, учитель химии. После того, как вышла на пенсию, преподавала в школе ещё 10 лет. И я ей говорю: «Хватит работать, надо потрудиться и для Бога». Потому что, какой бы благородной ни была профессия учителя, само по себе светское учительство душу во спасение не усовершает. Какая польза человеку от этого таланта, если в нём нет ничего для Творца? Практическая? Но от лишней сотни рублей или миллиона, признания или славы душа ничем полезным не прирастает.
– Вы своё призвание как распознали?
– В юности – как только стал верующим человеком – я понял, что хочу посвятить свою жизнь Богу, Церкви и людям.
– Спасибо родителям?
– Родителей всегда благодарю, но в этом случае пришлось идти по выбранному пути самому и даже испытывать противодействие. Особенно в школе. «Люди летают в космос, спускаются в кромешную тьму Марианской впадины, а у нас есть ученик, который – позор! – ходит в Церковь!» – обычное промывание мозгов того времени. Но в этом тоже Промысл Божий. Было бы легко, может, и не понял бы всей красоты христианской веры. То, что с трудом даётся, – больше ценится. Хотя, чем раньше человек начинает свою духовную жизнь, тем меньше у него последствий от совершённого греха.
– А когда Вы приняли постриг?
– На третьем курсе семинарии. Хотя монахом себя видел, как только пришёл в Церковь. И до сегодняшнего дня ни на секунду не усомнился в правильности своего выбора. Я счастлив в профессии, если можно так сказать. Это соответствует тому, к чему стремился, и доставляет мне радость в жизни, делает её полноценной. Этим я дорожу больше всего.
– И ощущение битья головой о стену и, как следствие, желание махнуть на всё рукой Вам неведомы?
– Трудные моменты в жизни есть у каждого. Но «непреодолимые» у меня случаются тогда, когда в период греховного умопомрачения забываю о Боге.
– Счастливый Вы человек…
– Счастливые, известно, где живут… Не может человек долгое время пребывать в состоянии эйфории. Но быть в осознании полноты жизни, её целесообразности – это другое. Жизнь христианина – путь, который мы проходим со Христом.
– На север! 62 градуса северной широты, 129 градусов восточной долготы – такие, кажется, географические координаты нашего города.
– Когда владыка Роман пригласил меня работать в семинарию, я прилетел посмотреть, действительно ли здесь нужна помощь. Мы вместе проработали в Ставропольской семинарии 12 лет. Но, оказалось, позвали меня не старой памяти ради – работы здесь на самом деле много. Батюшек хорошо бы иметь раз в 50 больше, чем есть сегодня.
– И что, «приезжайте к нам на Колыму» Вас, южанина, нисколько не испугало?
– Только и слышу здесь: «Вот доживёте до холодов!..» Я этого не боюсь. И рыбу мороженую очень люблю. Везде земля Господня – столько храмов в Якутске, один великолепнее другого! Даже в глубинке есть православные храмы, ещё с дореволюционных времён остались – приходи и служи. А некому пока…
– Разницу мировоззрений уже почувствовали?
– В новой реальности себя точно не ощутил. В России, на мой взгляд, этой разницы не существует в принципе. С первого по восьмой класс я учился в Калмыкии. Потом – в Кабардино-Балкарии. После – много путешествовал, исполняя церковные послушания, и пришёл к выводу: речь, темперамент, кухня – разные, но люди, по большому счёту, сильно не отличаются. Как бы мы ни устраивали парады своих суверенитетов и государственности, как бы ни исповедовали уникальность той народности, к которой относимся, на самом деле все мы принадлежим миру одной общероссийской культуры – православной по своему существу. Регион, занимающийся лишь созерцанием и восхвалением своей уникальности, может, и добивается определённых результатов, как правило, незначительных, но в итоге теряет целый мир.
– Это Вы из опыта своих поездок по республикам Северного Кавказа?
– Грозный в своё время являлся частью Ставропольской епархии, и я был там вместе с правящим архиереем. Общался и с молодыми исламскими богословами – улемами. Многое из того, что они говорили, оказалось новым для меня: раньше имел поверхностные знания о том, как и чем они живут, какие чувства испытывают. Как русский человек я стал богаче ровно настолько, насколько внимателен был к тем, кто делился со мной своим восприятием мира. Надеюсь, и они тоже слушали меня. Но при этом я не перестал быть русским, а они – чеченцами. То, что делает причастным к своему народу, от нас никуда не уйдет. Разве, если только перестанем мыслить на родном языке. То же и здесь. Я благодарен Богу, что Он открывает мне мир саха, юкагиров, эвенов, эвенков и других народов севера.
– И какие они, первые впечатления?
– Хорошие. Когда смотрю на местных жителей, я восхищаюсь незаурядностью их терпения и успокоенности. А ведь это христианская особенность – быть спокойным, когда тебе радостно, и не убиваться от горя, когда грустно. Тоже очень хочу быть таким, вот только пока не получается… Может, три месяца – ещё не срок?
Подготовила Светлана ПАВЛОВА