С Андреем ГЕЛАСИМОВЫМ – симпатичным парнем в очках, студентом отделения английской филологии факультета иностранных языков ЯГУ, любознательным и задиристым, – я познакомилась в университетской театральной студии Юрия Козловского больше 20 лет назад.
Нам, старшекурсникам (а некоторые не расставались со студией и после окончания университета), тогда казалось странным появление здесь этого слегка картавящего «подростка», но он довольно быстро стал своим и, более того, получил главные роли в спектаклях. Вокруг Андрея постоянно что-то клубилось, он был в центре конфликтов, историй, затей.
После студии мы практически не встречались, разве что изредка – на улице, в университете. Андрей преподавал на родном факультете, видно было, что он увлечён работой. Жилось ему трудно: на маленькую преподавательскую зарплату приходилось кормить большую семью. К тому времени у него уже появились дети. Как-то раз он рассказал, что был на стажировке в Англии, и, в конце концов, тамошняя скука доняла его. А однажды на бегу бросил, что «начал сочинять».
«Вот ещё один графоман появился», – подумала я. Однако вежливо попросила почитать что-нибудь.
Потом до меня долетали слухи о его учёбе в школе актёрского мастерства и режиссуры Анатолия Васильева в ГИТИСе. Об окончательном (быть может, всё-таки до поры) разрыве с театром: не хотелось больше подчинительных отношений – ни актёрских, ни режиссёрских, ни авторских.
На долгое время начинающий автор был потерян из виду. А однажды, уже живя в Москве, в случайном разговоре с подругой об одном знакомом издателе узнала, что тот нашёл молодого перспективного писателя из Якутии и издал книжку с его рассказами. Писателя звали Андрей Геласимов…
Сегодня, перечитывая продолжительный перечень его литературных и жизненных достижений, я не перестаю удивляться неисповедимости путей, «вареву» событий, из которых складывается жизнь, судьбам окружающих тебя людей близких и далёких.
Идея этого интервью появилась с выходом в 2008 году большого романа Андрея Геласимова «Степные боги». Подумалось: «Наступило время повидаться». Не скрою, было некоторое опасение увидеть «другого» человека, «отяжелевшего» под бременем славы. К счастью, этого не случилось.
Как будто бы и не было этих долгих лет наблюдений на расстоянии. Всё тот же живой интерес в глазах и готовность поделиться увиденным, узнанным, имеющимся.
На сегодня писательский феномен «Андрей Геласимов» – это крутой замес романтических устремлений с материалистическими убеждениями. Человек верующий, но с тенью мистицизма: опасается плохих примет, ни за что не доведёт героя «от первого лица» до смерти, следуя давней театральной традиции. Полный противоречий. С одной стороны, верит, что «…существует некий текст, он присутствует в воздухе, в окружающих нас людях… Писателю остаётся только его прописать. Я – только повитуха», с другой – в своей профессии не видит ничего романтичного. Более того, работать, в смысле писать, считает Геласимов, можно только тогда, когда с романтизмом покончено.
В нём одном уживается многое: лихость казацкой натуры (даёт о себе знать голос крови), ироничность интеллектуала (результат многолетних занятий английской филологией и диссертация по творчеству Оскара Уайльда), тяга к «еврейским мотивам» (дань уважения некогда любимым авторам Исааку Башевису Зингеру, Солу Беллоу, Иосифу Бродскому). Это человек неопределённого возраста, в котором ребячливость сочетается со строгостью отца троих взрослых детей, юношеский темперамент с интеллигентной сдержанностью зрелого человека. Он способен соединить в себе множество ипостасей. При всей своей «британской» невозмутимости может быть чувствительным до безобразия (прослезиться от звучащей мелодии), темпераментным в своей обиде.
Семья Геласимовых живёт в Подмосковье, в двадцати километрах от МКАД в обычном панельном доме, но в удивительном месте – рядом с озером с необыкновенно лазурной для тамошних мест водой и соснами вокруг. Андрей оказался трогательным однолюбом, с женой Надеждой они прожили в браке уже 25 лет[1]. Я побывала в большой по современным меркам семье: мать, отец и дети – Софья, Борис и Роман (двадцати, восемнадцати и семнадцати лет[2]). Трудно поверить, что у этого рыжеватого человека, всё ещё не утратившего черт и манер студента, такие взрослые дети. Говоря «семья Геласимовых», обязательно нужно иметь в виду ещё две семьи старших сестёр Андрея и «маму Лору», которые проживают здесь же на соседних улицах. Каждая семья имеет по трое детей. В общем, род.
«Банда» Геласимова. Искушение «мачизмом»
– Когда-то семейные ценности было принято считать буржуазными…
– Я в этом смысле – не революционер. Если они буржуазные – я за них. В 18 лет приходит сын домой и говорит: «Хочу жениться». Это бунт. Я тоже рано женился. Всей своей последующей жизнью необходимо было доказывать, что совершил верный поступок. Когда развалился Союз и в доме жрать было нечего, у нас с Надей оставалось однажды 80 рублей, а в доме – трое детей: пяти, трёх с половиной лет и годовалый. Но мы всё-таки устояли, удержались и продолжали сражаться. Это тоже был бунт против обстоятельств, против того, что страна рухнула.
– Нынешняя тенденция – люди не строят семей…
– Поэтому я настоял, чтобы Сонька вышла замуж. «У вас с Максимом любовь и т.п. Хорошо. Но вы должны пожениться и родить детей. Вы должны создать свою группу людей, как хотите называйте, я называю это – «банда».
С одной стороны, семейные ценности являются буржуазными, но за них очень надо бороться. Чтобы доказать самому себе и создать семью, ты должен преодолеть колоссальные препятствия, в том числе и в себе. Потому что соблазнов много, искушений. Размышления о собственной жизни – это тоже искушение.
Нужно бороться против массы общественных комплексов. А у мужчины какие комплексы?! «Мачизм» проявляется в том, что ты пользуешься мужским успехом у женщин, так вот и с этим комплексом надо тоже бороться. Надо противостоять своему же мужскому окружению.
– Откуда эти комплексы, когда человек самодостаточен и реализован во всём?
– У меня есть комплекс нарциссизма. Я настолько очарован собой, тем, что делаю, и своей семьёй, что у меня не хватает никаких сил, во-первых, глядеть на других женщин, и, во-вторых, слушать придурков, которые недовольны своей жизнью, собой и ищут выхода в любовных приключениях.
Мне обязательно нужно иметь какую-либо опору.
– Стало быть, семья для тебя – опора. А какой характер взаимоотношений в семье, с детьми? Кризисы в отношениях бывают?
– Нет, кризисов не бывает. Я стараюсь проговаривать проблемы. С детьми – особенно, поскольку они ещё не прожили со мной 25 лет, как жена, их приходится обучать. Дети могут обижаться, или они могут обижать меня. Бывают такие моменты. Я всегда готов поддержать любую перемену в них: «Классно, молодцы!» «Платье хочу купить» – покупай. Нравится оно мне или нет. Чаще всего не нравится… Но это женские дела. Дочь меняется постоянно: то рыжая, то блондинка. Девушки думают о своей внешности.
Они мне говорят: «Подстригусь». Я говорю: «Да». Первая реакция – делай, как хочешь, как считаешь нужным. И это не равнодушие. Настолько родные люди для меня важны, что мне абсолютно безразлично, как они выглядят. Они могут быть лысыми, могут измазаться зелёнкой с ног до головы. Мне будет всё равно. Дети воспринимают моё согласие как поддержку.
О ритуалах и событиях. Искушения стульями
– Конечно, у меня есть опора и на свой талант. Бывает мне плохо: просто критик обидел, написал гадость. Чтобы это стало понятнее… Тебя, например, обидела собака. Испугался. Или ты стоишь на остановке, а к тебе пристаёт пьяный… Противно. В такие моменты возникает обида и злость, потому что я этому человеку ничего не сделал.
– Но можно попытаться его оправдать? Может быть, несчастного тоже кто-то обидел?
– Ты включаешь механизм толерантности, которой мне не хватает, честно говоря. Я – христианин слабый, молюсь, чтобы мне помогал Господь. Я – не воцерковлённый товарищ. Но всегда обязательно хожу в храмы в тех городах, где бываю. И привожу из разных мест иконы. Вот из Вышнего Волочка, вот из Киевской Лавры маленькие образки Святого Андрея и Святой Надежды, вот из соседнего монастыря Николо-Угрешского. В Европе я всегда хожу в католические храмы, молюсь там. Пришёл, сел, помолился. Мне непонятен язык службы, но я всё равно захожу помолиться, крещусь как православный – справа-налево.
Есть такое ощущение – Бог в сердце. Понятно, интеллигентская болезнь. У меня один из однокурсников стал священником. Я у него как-то спросил: «Отец Даниил, если человек не верует, зачем ему произносить текст молитвы?» Не о себе говорил, о неофитах, которые входят в храм. А он мне: «Человек пока ещё, может быть, и не верит, но, произнося тексты, которые уже существуют тысячелетия, так или иначе, войдёт в нужное пространство внутри себя. И постепенно через ритуал, через механическое повторение крестного знамения всё равно придёт туда, куда надо».
Объяснение хорошее, я тоже знаю, что такое упражнение. У Тарковского в «Жертвоприношении» есть эпизод: «Если ты каждый день будешь ходить и поливать камни, и камни зацветут». Я сейчас говорю о метафоре: если ты каждый день делаешь одно и то же упражнение, то мир изменится. В этом смысле ритуалы, которые связаны с церковью, – важны. Для неофитов.
– Из чего складывается человеческая биография?
– В жизни человека всегда должны присутствовать биографические события. Это как опоры моста, они не должны быть часты. Когда мы с Надькой поженились, нам подарили деньги на свадьбу. Сказали, вот купите мебель, то, сё… Подумал: «Нет, не запомнится, поехали в Москву!» Купили билеты и… все деньги спустили. Тупо всё потратили. Нам было по 18 лет. Ещё один приятель был, но потом соскочил с этого проекта: «Ты знаешь, вот мы с подругой решили стулья купить»… Помню всё: снег, счастье какое-то пьяное, я сбежал из университета, учился тогда на 2-ом курсе, потом наврал, что заболел. Это было биографическое событие. Оно есть. Оно позволяет мне верить, что чудо возможно. Оно у тебя в руках. Это не стулья.
Обычно человек не готов к биографическому событию. Например, ближе к лету я подбиваю своих сорваться, долететь до Барселоны и по берегу моря доехать до Монте-Карло на велосипедах. По дороге будет Прованс, Лангедок. Там такие места, такие вина, такие сыры… Я Ромке, младшему сыну, сказал, если школу закончишь без троек – поедешь с нами на великах…
Елена НИКИФОРОВА
Продолжение разговора с Андреем Геласимовым о писательстве, литературе, славе и невнимании на родине читайте в следующем «Логосе»
[1] Поженились в 1983 году
[2] На момент написания текста.