31 Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться?
32 потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.
От Матфея святое благовествование. Гл.6
31 Oнон тугу аһыыбыт, тугу иһэбит, эбэтэр тугу таҥнабыт диэн дьиксинимэҥ. 32 Ити барыта Таҥараны билбэт дьон сүрүн кыһалҕалара, оттон эһиги итинниккэ наадыйаргытын Халлааннааҕы Аҕаҕыт билэр.
Матфейтан Сибэтиэй Евангелие. 6-с түһ.
Нас соблазняют, как Адама и Еву
В каждом человеке живёт по природе христианин и язычник. И, приняв крещение, никто не становится христианином автоматически. Может быть, кого-то удивит, если я скажу, что среди тех, кто исповедует Православие, остаётся формально в Церкви, исполняя все внешние её обряды и предписания (приходит в храм Божий, ставит свечи, прикладывается к иконам и даже исповедуется и причащается), есть настоящие язычники.
Язычество – это ведь не многобожие, не жертвоприношения, в общем, – экзотика. Суть его в том, что народы («языки», по-славянски) заменили «истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца» (Рим.1, 25). Было бы наивно предполагать, что язычество ограничивается теми или иными верами, обрядами и даже временами – это особое мышление, менталитет. Мало назвать себя православным, необходимо избавиться от психологии язычника, которая всем нам в какой-то мере свойственна.
Из Библии известно, что грехопадение первых людей – это не просто «плохой поступок». Через грех изменилась сама природа человеческая. Образ мыслей, желания, дух, душа, тело – всё потерпело страшную катастрофу, и каждый из нас несёт в себе её последствия. В чём суть грехопадения? Человек вместо внутренней работы, целью которой было уподобление Богу, предпочёл путь магии.
«Будете как боги», – пообещал змей первым людям, когда совращал их на грех (Быт. 3, 5). «К чему трудиться, когда можно получить всё задаром, Бог зол и завистлив, поэтому и запретил вкушать плоды от древа познания добра и зла», – вот оно нехитрое, но обольстительное языческое богословие, предложенное диаволом. Адам и Ева соблазнились и пали, но тот же соблазн стоит перед каждым из нас.
К кому ты идёшь и зачем?
Взять хотя бы распространённое ныне у многих желание быстрого духовного роста без настоящей внутренней работы (прощения обид, терпения замечаний и житейских трудностей), магически, механически, только потому, что я исполняю всё, «что положено»: исповедуюсь, причащаюсь, вкушаю святыню, пощусь, молюсь и т.п. Всё это необходимые средства спасения, но приносят плоды только тогда, когда человеком движет горячая потребность измениться, чтобы стать ближе Христу, приобщиться Господу.
А разве не соблазн язычества представлять себе Бога как грозного Судью, чуть ли не полицейского с дубинкой, наказывающего за любые проступки, Который только и ищет, за что бы тебя отправить в геенну. «Стой спокойно, а то Боженька тебя накажет!», – стучат по мозгам ребёнку нетерпеливые прихожанки. Как может человек захотеть пойти к такому Богу? Непонятно… Понятно, к сожалению, другое: как он будет вести себя со своей семьёй и со своими близкими, если станет подражать такому Всевышнему.
Нередко мы замечаем, что наши интересы и желания сосредоточены вовсе не на Боге и жажде небесного, а на языческом стремлении к земным благам и процветанию, которого нам Господь в Евангелии никогда не обещал. Ведь именно это принципиально отличает православие от язычества: вектор движения – ко Христу и святости, или – к земле и насущным потребностям. Сам Бог язычнику вовсе не нужен, не интересен – ему важно получить от Него просимое. Православие говорит, что невозможно обрести счастье помимо Бога, что сам Господь является высшим благом, язычник же земное счастье делает богом.
А как мы относимся к Вечности? Если православный христианин знает, что телу после смерти человека уже ничего не надо, тогда как душа усопшего нуждается в молитвенной помощи, то почему же мы совершаем безобразные языческие тризны на могилах своих близких? Или наливаем мёртвому стаканчик. Или пытаемся сунуть в гроб очёчки, чулочки, даже деньги, видимо, в расчёте на то, что бесы в аду берут взятки, и при этом зовём священника для отпевания. Это же натуральное язычество!
Суеверие – это уход от Бога
Другой стороной проблемы является язычество в православии в своём неприкрытом виде. Как правило, это связано с невежеством, причём некоторые умудряются своей необразованностью ещё и гордиться.
Опрос, проведённый среди москвичей социологическим центром МГУ, показал, что в гороскопы верят 26% православных. Среди христиан верят в колдовство, порчу и дурной глаз – 47%, в спиритизм – 18%. В дьявола при этом верит только 32%. Численность верящих в колдовство, порчу, дурной глаз почти одинакова среди посещающих церковь еженедельно (54%), 2-3 раза в месяц (59%), 1 раз в месяц (50%) и снижается только среди бывающих в храме редко – 1 раз в полгода и 1 раз в год (соответственно 41% и 40%). Ещё ниже она среди тех, кто вообще не заходит в церковь (31%), хотя, казалось бы, всё должно быть наоборот. Верящих в астрологию, гороскопы среди посещающих храм еженедельно – 34%, 2-3 раза в месяц – 39%, 1 раз в месяц – 34%. Среди тех, кто не ходит в церковь, верящих в предсказания астрологов вдвое меньше – 16%. Парадокс: распространённость суеверий и оккультизма среди христиан прогрессирует по мере увеличения частоты посещения ими храмов.
Почти во всех языческих верованиях присутствует знание о том, что Бог один, но по разным причинам люди либо не хотят, либо не могут к Нему обращаться (Бог жесток, Ему нет до нас дела, Он нас не слышит и т.д.). Нередко с такой психологией живут и некоторые наши прихожане. Достаточно посмотреть, кому человек чаще других читает каноны и акафисты, да и вообще молится – Господу Иисусу Христу, Богородице или святым, а то ещё и каким-нибудь «старчикам». Конечно, почитание святых не только обязанность, но и радость каждого православного, тем не менее, мы должны правильно расставлять акценты в своей духовной и молитвенной жизни. Кстати, этому нас учит утреннее и вечернее молитвенное правило.
Отношение к святыням тоже нередко приобретает оттенок скорее язычества и магии, нежели покаяния и веры. Святыня превращается в фетиш. Касается это нередко и самой главной святыни – Причастия. «Я исповедуюсь и причащаюсь = Я становлюсь лучше и спасаюсь» – вот формула, которой иные нередко руководствуются в духовной жизни. Но ставить здесь знак равенства – грубая ошибка.
То, что я участвую в церковных Таинствах, призвано помочь становлению моей души во Христе, а признак этого становления, – смирение от видения себя и своих грехов. Причём выражается это смирение вполне конкретно – в отношениях со своими близкими и, прежде всего, в семье. Если я не первый год исповедуюсь и причащаюсь, но так и не научился терпеть малейших замечаний от своих домашних, то стоит всерьёз задуматься, в какой мере я даю возможность Телу и Крови Христовым во мне действовать, и о той цели, ради которой я этой святыне причащаюсь.
Коль скоро мы знаем, что только искреннее избрание Христа нормой, идеалом своей жизни делает человека христианином, то должны стараться язычество своё не только в себе замечать, но и искоренять, потому что «раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк. 12. 47-48).
Иерей Роман МАТЮКОВ,
Храм Новомучеников и Исповедников Российских, г. Алдан