Андрей, Вы – физик. Неужели Вам непонятно, что христианство естественно развилось из более древних религий, в частности, из тенгрианства? А Евангелие, на котором христиане основывают свою веру, много раз переписывалось и дополнялось церковниками. Разве можно ему верить?
Елена
С больной головы на здоровую
Когда мне говорят, что христианство возникло на основе переработки расхожих ближневосточных верований или начинают вместо предметного церковно-исторического разговора вещать о том, как «ацтеки лепили из теста фигурку Вицлипуцли», или что христианство произошло от тенгрианства, я уже даже не улыбаюсь.
Каких только мифов не придумали люди, чтобы обосновать мифологическое происхождение Библии! Многие из них культивировались в советской среде. Но и в наши дни мифотворчество успешно развивается, периодически являя миру то «откровение» о Христе как о шамане или экстрасенсе, то сказку академика Фоменко про то, что Иисус – римский папа Григорий Седьмой, то завиральный роман Дэна Брауна «Код да Винчи»…
Авторы и последователи этих мифов пытаются противопоставить научное знание и веру в Христа. Наукой-де доказано, что христианство – сплав ближневосточных мифов, а христианские тексты – позднейшая их письменная обработка. Между тем именно учёные новейшего времени опровергли подобные псевдонаучные измышления и сделали многое для понимания спорных и трудных мест Священного Писания.
Например, эпизод с переписью, проводимой по месту происхождения рода, а не по месту проживания (Лк. 2, 3), долгое время вызывавший скепсис, был подтверждён археологической находкой аналогичного указа римского правителя, дающего такое же повеление. Ветхозаветная история о семи обильных и семи неурожайных годах, предсказанных фараону Иосифом (Быт. 41), считавшаяся фольклором, подтверждена данными дендрохронологии – науки, устанавливающей даты исторических событий посредством анализа годичных колец деревьев. Подлинность Плащаницы, в которой сомневались и сами христиане, обоснована целым комплексом научных исследований. Использование последних достижений физики, химии, биологии позволило изучить структуру ткани, обнаружить и исследовать отпечатки на ней римских монет соответствующего периода, пыльцу растений – эндемиков Палестины, форму следа флагеллума, употреблявшегося для бичевания, воспроизвести картину кровотечения из ран и т.д.
Никто не отрицает необходимость научного исследования Библии. Наоборот, Священное Писание дошло до нас в повреждённом виде, и текстологи выполняют роль реставраторов исходного текста. Иногда речь идёт просто о точности перевода, помогающего правильнее понять Евангелие. Так, в Синодальном варианте Христос говорит самарянке: «…Дай прежде насытиться детям, ибо нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Мр. 7, 27). Более точный перевод слов Господа содержит сравнение самарян не с псами, но со щенятами или собачками, так как в оригинале стоит уменьшительная форма, что придаёт им совсем другой эмоциональный настрой и отметает шовинистическое толкование.
Именно постольку, поскольку наука отнюдь не опровергает христианство ни в историческом, ни тем более в теологическом плане (последний не является областью научного изучения), для его уничтожения и придумываются другие мифы, профанирующие Священное Писание. Рассмотрим некоторые из них.
Миф I: когда
Авторы первого мифа утверждают, что Новый Завет – литературный памятник, появившийся на закате античности. Это легко опровергается как археологическими данными, так и внутренними свидетельствами самих текстов.
Так, самый древний папирус, содержащий отрывок из Евангелия от Иоанна, датируется 120-130 гг. нашей эры. Он был найден в провинциальном египетском городе, что достаточно далеко от предполагаемого места написания четвёртого Евангелия – г. Эфеса в Малой Азии. Церковная традиция относит его появление к 90-м годам I века. Значит, всего за 20-30 лет этот текст распространился и в столь отдалённом регионе римской империи.
Другой древний папирус Бодмера II относится к первой половине II века. Возможно, он создан позже папируса Райленда, но зато содержит в очень хорошей сохранности текст почти всего святого благовествования от Иоанна Богослова. Эти находки заставили даже атеистически настроенных критиков отнести дату написания Евангелий к концу I века.
Кроме того, известно немало свидетельств церковных писателей II-IV вв. – Пания (ок. 130 г.), св. Иринея Лионского (конец II в.), Климента Александрийского, Тертуллиана (конец II – нач. III вв.), Оригена (1-я пол. III в.) и др., – рассказывающих о евангелистах и об обстоятельствах создания ими Евангелий.
В установлении времени их появления сыграли свою роль и лингвисты. Они изучали взаимосвязь текстов, употребление новозаветными авторами общих конструкций, общей или, наоборот, уникальной последовательности эпизодов, притч, деталей, исследовали стиль. В результате современная библеистика пришла к консенсусу по вопросу о времени написания Евангелий.
Первым появилось Благовестие от Марка, который был спутником апостола Петра. Оно создано во время проповеди Петра в Риме, то есть приблизительно в 50-х годах I века, и адресовано язычникам. Оно самое краткое, в нём даётся много объяснений относительно историко-культурных реалий Палестины.
Затем, незадолго до разрушения Иерусалима (70 г.), на основе личных воспоминаний евангелиста Марка и так называемого «источника Q» (раннего собрания изречений Господа) Матфей пишет Евангелие по-арамейски.
Независимо от него для греческих христиан Лука создаёт текст, пользуясь этими же источниками и добавляя к ним то, что слышал во время проповеди апостола Павла, а также собранные им сведения о детских годах Спасителя.
Наконец, во время Домициана (ок. 95 г. н.э.) Иоанн Богослов записывает своё Евангелие, не обращаясь к более ранним текстам и концентрируясь не столько на видимом ходе земной жизни Христа, сколько на Его возвышенном учении и божественной личности.
Миф II: кто
Миф второй формулируется примерно так: авторы Нового Завета, даже если они и жили в I-II веках н.э., Христа в глаза не видели и к ученикам Его близко не стояли.
Вообще-то вопрос принадлежности авторства евангельских текстов конкретным людям для Церкви является второстепенным. Главное в отношении христиан к книгам Нового Завета – вера в то, что они написаны ближайшими учениками Христа, под водительством Духа Святого и содержат в себе Божественное Откровение, свободное от человеческих измышлений.
Так называемый «библейский канон» сложился в IV столетии, когда на церковных Соборах из множества рукописей, возникших в христианской среде и выдававшихся за апостольские, отцы нашей Церкви отобрали те, которые были действительно богооткровенными. Критерием для них были древность текста и его свобода от еретических идей (гностических, иудейских или языческих).
У некоторых святых отцов возникали сомнения по поводу авторства Посланий апостола Петра, Послания апостола Павла к Евреям, Апокалипсиса Иоанна. Однако это не мешало им принимать данные книги как несомненно содержащие истинное церковное учение. Показателен пример так называемого канона Муратори – первого дошедшего до нас списка канонических книг (170 год н.э.), в котором есть практически все священные тексты, включённые в современный канон.
Миф III: испорченный телеграф
Миф третий – это идея испорченного телеграфа: «Сначала тексты имели совсем другой вид, а потом церковники переписали Евангелия в своих интересах».
Попытки переработки Нового Завета в церковной истории действительно были. Например, в середине II века н.э. еретик Маркион, сумевший приобрести влияние в церковных кругах Рима, создал своё «евангелие» на основе текста Евангелия от Луки, устранив оттуда всё, что не соответствовало его представлениям о Христе, и дополнив подробностями собственного сочинения. Например, вместо рассказа о рождестве и детских годах Христа Маркион придумал историю о сошествии Спасителя с небес непосредственно перед началом Его общественного служения. Он выкинул все ссылки на Ветхий Завет и указания на исполнение пророчеств о Христе. Все эти искажения нужны были Маркиону для того, чтобы доказать: христианство не имеет ничего общего с религией Израиля. (Подробнее о ереси Маркиона можно прочитать в книге Л.Карсавина «Святые Отцы и Учителя Церкви» и И.С.Свенцицкой «Раннее христианство: страницы истории»).
Свои «евангелия» составляли и монтанисты, приверженцы крайне аскетического течения в ранней Церкви. Св. Ириней Лионский пишет по поводу многочисленных гностических сект: «Последователи Валентина без всякого страха предлагают свои сочинения и хвалятся, что имеют Евангелий больше, чем сколько их есть» (цит. по: Св. Иларион Троицкий. «Гностицизм и Церковь в отношении к Новому Завету»). Как реагировала Церковь на такие вольности в обращении с текстом Нового Завета? Приведём слова Климента Александрийского: «Люди, предавшиеся страстям, насилуют и Писание сообразно со своими пожеланиями» (Строматы, V, 11, 16).
Но попытки переделки Нового Завета не прекращаются и по сей день. Вспомним, как читал, точнее, переписывал Евангелие граф Лев Толстой. В своём сочинении «Соединение и перевод четырёх Евангелий» он выкинул из текста главное в благовестии – Воскресение – и внёс много других изменений. Л.Н.Толстой (см.: «Как читать Евангелие и в чём его сущность?») считал, что «евангелие никак не есть непогрешимое выражение божеской истины, а произведение бесчисленных рук и умов человеческих».
Попытки переписать Евангелие или домыслить, досочинить его происходят от неверия, что тексты Нового Завета – это живое откровение Божие, лишь записанное людьми под воздействием Духа Святого. Можно сказать, Святой Дух, то есть Сам Бог, был редактором Евангелия. Для людей Церкви истинное авторство всех переделок и «улучшений» Благой Вести известно. Дьявол ловит амбициозных, нечистых сердцем писателей на крючок гордыни…
Миф IV: только писание!
Ещё один миф, мотивы которого присутствовали уже в некоторых гностических ересях, получил развитие во время Реформации. Он утверждает, что в Евангелии сказано одно, а Церковь учит другому.
Справедливости ради следует сказать, что у Лютера были основания протестовать против тех искажений Евангельской истины, которые присутствовали в средневековом католицизме. Однако очень скоро реформаторы пошли дальше тех, кого критиковали, и начали создавать свои собственные интерпретации Евангелия, которым в наше время несть числа.
Очень экспрессивно изображён такой подход в «Фаусте» Гёте. Доктор Фауст, по авторскому замыслу, близок идеям протестантизма. Один из начальных эпизодов трагедии посвящён тому, как он понимает и переводит Священное Писание:
«В начале было Слово». С первых строк
Загадка. Так ли понял я намёк?
Ведь я так высоко не ставлю слова,
Чтоб думать, что оно всему основа.
«В начале мысль была». Вот перевод.
<…>
Но после небольшого колебанья
Я отклоняю это толкованье.
Я был опять, как вижу, с толку сбит:
«В начале было дело», – стих гласит.
Созданный Гёте образ убедительно показывает, что Священное Писание всегда существует в интерпретации. Человек, оторванный от традиции, в которой «живёт» текст, неизбежно придумывает своё толкование, совершенно отличное от исходного. Наша задача – выбрать для себя, чья трактовка нам ближе – Отцов Церкви или легендарного немецкого чернокнижника и его современных подражателей.
Андрей ЗАЯКИН,
Москва – Wolfersdorf – Weimar – Berlin