Дело в том, что я еретик по общепринятой терминологии. А раньше была атеисткой. Положение поменялось, когда получила личный опыт настолько сильный, неожиданный, с моей стороны не вызванный ничем, что вычеркнуть это из жизни как фантазию и забыть просто невозможно. Теперь я верю и молюсь.
Но к Церкви, в том виде, в каком её вижу, моя вера имеет лишь только некоторое отношение. Мне бывает очень хорошо в храме, когда там нет службы, я могу долго стоять перед любимой иконой, разговаривать, спрашивать совета и даже получать его иногда. Когда на душе плохо, это очень помогает. Но я никогда не бывала на исповеди, не причащалась и, наверное, ни одной службы до конца не выстаивала. Я не понимаю всего этого, а без искреннего отношения стыдно совершать церковные обряды. Не могу лицемерить в храме. Евангелия читаю с искренним чувством, но не способна понимать их буквально, как требует православие. Я не верю в креационизм, да и во многое другое тоже. Что делать – естественно-научное образование и сложившееся мировосприятие сказываются. Даже не представляю, что должно со мной произойти, чтобы я начала буквально воспринимать Библию.
Например, я понимаю евангельские слова о Причастии как метафору. То есть – Плоть Моя и Кровь Моя – это учение Христа о любви к Господу (безусловное стремление к Добру) и любви к ближнему. И если человек будет стараться переделать себя так, чтобы соответствовать, чтобы искренне, не из-под палки, естественно (как дышит) жить по заповедям, в согласии с Учением – в его кровь войдёт Кровь Его. И достигнет он тогда Царствия Божия, которое, как сказано, внутри нас. Гармонии душевной достигнет, мира, покоя, состояния ЛЮБВИ ко всем и каждому.
Я верю, душа моя чувствует силу, которая поддерживает её и ведёт, и не понимаю, почему какой-нибудь православный ортодокс более прав, чем она. Один знакомый мне на это говорил: «Откуда вы знаете, что это Бог?» Но как же можно не знать! Для этого надо предположить, что я до сих пор не умею отличать добро от зла. Мне представляется, что проблема различения, так же как и проблема справедливости, существует только по отношению к внешнему миру. Внутри себя, мне кажется, я чётко знаю, когда мной овладевает зло. И ещё отчётливо знаю, что это зло никакое не внешнее, никакие это не бесы – моё, со дна души поднимающееся, и всегда во мне бывшее. Сколько ни пропалывай – оно сидит. Побороть это всё можно (хотя бы временно), настойчиво повторяя себе то, чему учил Христос. Так же с собственными дурными поступками. Разве я не знаю, что это гадость, от которой не могу удержаться и делаю её? Знаю всё прекрасно.
Я верю, что каждая человеческая душа может напрямую общаться с Богом, и посредники ей не нужны. Верю, что Господь читает в наших душах, и Ему противны ложь и лицемерие некоторых прихожан, направляющихся в паломнические поездки только по тем местам, где есть отели не ниже 4-х звёздочек. Я видела лица этих паломников во время посещения святых мест. И меня от всего этого просто тошнит. Честно говоря, если бы я ходила в какую-нибудь маленькую церковь, где служил бы умный, понимающий, искренний батюшка, которому можно было бы всё это рассказать, наверное, я не была бы так ожесточена.
Нет, к прихожанам вообще у меня либо нейтральные, либо добрые чувства, и в церкви мне никто не мешает. Я понимаю, что все туда приходят со своими проблемами, все разные и т.д. Раздражают те, кто вещает и напоказ бьёт поклоны, всем своим видом демонстрируя, какой он верующий. Я пытаюсь не осуждать, но рядом быть неприятно.
Понимаете, если бы я думала, что в Церкви только глупые или корыстные люди, так у меня и вопросов, и проблем никаких не было бы, и стремиться туда не надо было бы – мне хватало бы собственного понимания. Напротив, вижу там много очень умных и во всех смыслах достойных людей. Значит, как я себе представляю, они знают или чувствуют через собственный личный опыт нечто такое, что непонятно мне.
Вот именно это и хотелось бы узнать. Уж простите, но я умею познавать мир, частью которого является Церковь, только так, как умею. Мне настоятельно требуется понять, если уж не могу почувствовать.
Наука – сложное здание, построенное на своих аксиомах (которые обычно не противоречат здравому смыслу и интуитивно принимаются), а всё остальное ДОКАЗЫВАЕТСЯ. И опровергается, если поступают новые данные. Наука приветствует дискуссию и опирается на факты. Это сложная система ЗНАНИЙ, каждый кирпичик которых стоит на каких-то фактах и доказательствах. Но вера – это же совсем другое. Знание, приходящее через озарение, через какой-то прорыв. Можно воспринять чужие научные знания, ознакомившись с доказательствами либо рассуждениями, либо поверив авторитету, что такие доказательства имеются. Но как воспринять чужую ВЕРУ? В этом тоже большой вопрос для меня, когда читаю богословские книги. Я могу сопереживать другому человеку, вникая в его ощущения, когда он рассказывает о собственном духовном опыте, но как сделать его своим? Возможно ли это вообще?
Зачем я Вам все это пишу? Наверное, хочу помощи. Не знаю, по правде говоря.
Александра, математик
Игумения ФЕОФИЛА (Лепешинская), настоятельница Богородично-Рождественской девичьей пустыни, писатель, с. Барятино, Калужская область:
Дорогая Александра, Вы не еретик, а человек, недостаточно сведущий в вопросах православной веры. Хотелось бы знать: какие «богословские» книги Вы читали, каким багажом знаний располагаете (возможно, это не та литература или её недостаточно); каков Ваш личный опыт христианства; в каком виде Вы понимаете Церковь? Вы на самом деле ждёте помощи или уверены в непререкаемости своих чувств и убеждений?
Церковные люди знают, что пребывание в храме – это маленький подвиг, требующий некоторой подготовки, терпения, искреннего желания понять смысл богослужения. Христианство требует внутренней открытости и доверия Богу и Его Церкви. Но бывает, что человек настолько сосредоточен на себе самом, что поклонение иному богу в данный момент невозможно. Христос нужен тем, кто сознаёт себя грешником и жаждет спасения, а не наслаждения и успокоения.
Православные постигают опытом, что своей силой, собственным разумом и личным усилием подняться над своими заблуждениями нельзя. Даже великий апостол с горечью восклицал: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7, 19-20).
Побороть в себе владеющее душой зло, склонность к дурным поступкам, испорченность помыслов невозможно, только «повторяя себе то, чему учил Христос»; тогда христианство мало бы отличалось от религий с их «правилами» и от восточных культов с их мантрами. Христианство же действует реально и ощутимо. Мы верим: человек приближается к Богу в церковных Таинствах, из которых главное – Причастие Крови и Плоти Господа нашего Иисуса Христа. Спаситель сказал: «И на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18). Он первый буквально совершил Евхаристию, причастив апостолов хлебом и вином, сказав ту самую формулу, которую две тысячи лет повторяют за каждой литургией священники: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26, 27-28).
В том и отличие христианства от любой религии, что мы все чаяния возлагаем не на собственные усилия и достигнутые добродетели, а на Христа, подающего нам помощь незримо в Таинствах. А все индивидуальные стремления «переделать себя», «любить ближнего», «жить по заповедям», «достигать гармонии душевной» абсолютно бесполезны, ибо христианство не «учение», а совершенно новый образ мышления и бытия.
Посредники нужны, это священники, которых Господь облёк властью «вязать и решить», то есть отпускать грехи: «И дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16, 19). Думается, первое, в чём Вы остро нуждаетесь, это кардинальная исповедь. Какой священник, умный ли, тонкий, образованный или простой сельский батюшка её примет, – совершенно неважно.
Далее. Никто не требует от Вас исповедовать креационизм и тем более буквально воспринимать Библию. Библия – не научный трактат, а история взаимоотношений человека и Бога. Естественно-научное образование никак не может препятствовать вере. Это известно на примере таких людей, как Блез Паскаль (1623-1662), французский математик, физик и критик, Альберт Эйнштейн (1879-1955), физик, лауреат Нобелевской премии, Роберт Броун (1773-1858), английский ботаник, Исаак Ньютон (1643-1727), английский физик и математик, а также многих других знаменитых учёных.
Вас, как Вы выражаетесь, от многого тошнит, а причина в том, что Вы ещё не начинали путь покаяния, которое, как Вам известно, поскольку читали Евангелие, основа основ христианской жизни; поэтому Вы считаете себя чище, благороднее и выше «лицемерных прихожан». Известно ли Вам, что высшим достижением считается в православии смиренная способность видеть себя ниже всякой твари?
Образованность хороша и полезна, но перед Богом никакого значения не имеет, для Него важно состояние нашей души. Христианство есть высочайшая премудрость, постигаемая всеми чувствами, важно избавиться от железного барьера, медной стены, своего Я, которое не желает уступать позиций, смириться, умалившись до статуса рядового члена Церкви.
Те «умные образованные люди», которых Вы видите в Церкви, в той или иной форме пережили похожий мученический опыт. Помните, первая степень блаженства – нищета духа (Мф. 5, 3).
Ирина ДМИТРИЕВА, редактор:
Дорогая Александра, неужели Вы думаете, что мы все как-то иначе пришли к Богу, минуя те же самые сомнения и претензии к Церкви? Так давайте, поскольку среди православных людей достаточно тех, кто гораздо выше нас с Вами по мощи ума, интеллекту и образованию, сразу признаем факт, что наука не мешает принять веру в том виде, в каком её открывает Церковь. А что же мешает? Важно понять.
Вот смотрите, Вам хорошо в храме, перед иконами. Но и этот храм, и та благодать, которую Вы, несомненно, чувствуете, и образа святых – всё это плод того, что Вы отвергаете, – плод жизни Церкви. Не было бы богослужения, литургии, Таинств, священников – не было бы ничего из того, что сегодня УЖЕ открылось Вам как Божье. Не ищите причинно-следственных связей. Доверьтесь тем, кто смотрит на нас с икон – они стали святыми, потому что были в Церкви. Вы беседуете с ними, доверяете им сокровенное, но попытайтесь услышать и то, что они говорят Вам. Почитайте если не богословские труды святителей, если не Жития святых, которым молитесь, то хотя бы наших современников, приблизившихся к святости. Я бы митрополита Антония Сурожского порекомендовала в первую очередь.
Теперь о Евангелии. Отнюдь не православие требует читать его буквально, а последователи Лютера. Конечно, хотелось бы правильно понимать и толковать прочитанное, но Вы-то наверняка знакомы с герменевтикой и понимаете, что каждый из нас – дитя своего времени, а потому интерпретирует текст совсем не так, как задумывал его автор. На наше восприятие влияет множество обстоятельств, включая духовную зрелость. Именно попытка прочесть Евангелие буквально привела к образованию множества сект. Ведь каждый понимал Священное Писание в меру своей испорченности. Но значит ли это, что весь Новый Завет – одна развёрнутая метафора? Или сложная система символов? Тогда любая попытка адекватной интерпретации будет провальной. Надеюсь, Вы из подобной посылки не исходите? Ведь часто в Евангелии говорится о вещах вполне прозаических, бытовых, начиная от ловли рыбы (закидывали ли Пётр с Андреем сети на самом деле, или это метафора?) и кончая едой и отдыхом (может, возлежание Христа за столом следует понимать символически?). Конечно, требование вырвать правый глаз и отсечь правую руку нельзя понимать буквально, но разве не ясно, о чём говорит Спаситель? Значит, речь идёт лишь о том, чтобы установить аутентичный смысл высказываний, вызывающих разное толкование. Если нам действительно важно, что хотел сказать Автор на самом деле!
Как это возможно в принципе? Во-первых, есть вполне научные методы исследования – археологические, сравнительно-исторические, лингвистические, которые позволяют уточнить смысл некоторых неоднозначно воспринимаемых фрагментов. (Посоветую статьи Андрея Десницкого, ведь мы с Вами читаем перевод переводов и что можем тут ЗНАТЬ?). Во-вторых, встаёт вопрос критерия, в особенности, духовного. Ну вот для Вас Причастие – метафора, а для меня – данная в опыте реальность. Кто прав? Тот, кто больше книжек на эту тему прочёл? Очевидно, нет. На что опереться в нашем споре? Можем ли мы вообще иметь тут своё мнение? Я вот не дерзну высказывать суждения по вопросам астрономии или (чтобы не сравнивать с наукой) хлебопечения, например. То есть, конечно, теоретически можно утверждать, что Луна сделана из голландского сыра… Такое мнение! Только зачем?
Если мы хотим чему-нибудь научиться, то прислушиваемся к людям, у которых это лучше всего получается, правда? А у кого получается? У тех, кто на иконах. Если Церковь (как Богочеловеческий организм) написала Евангелие, значит, она и знает, как его понимать, как толковать. Это просто её КОМПЕТЕНЦИЯ. Есть в православии, кроме Священного Писания, ещё и Священное Предание, которое включает в себя не только из уст в уста – от поколения к поколению, от Христа и его учеников – передающийся опыт ПОНИМАНИЯ Текста. Это ещё и опыт ЖИЗНИ по этому Тексту, следуя определённой его трактовке. Именно такой способ жизни имел (имеет) как результат обретение святости наиболее последовательными, честными, решительными. Стоит ли так уж доверять себе в интерпретации Слова Божия? Разве мы умнее, а главное, святее, чем те, кого прославил Сам Господь, дав им способность слышать нас и помогать нам с небес?
Церковь для Вас – не авторитет, посредники не нужны? Это правда, Господь знает, кому и что дать, Он не нуждается в посредниках. Они нужны нам. И это знал Бог. Он, действительно, пришёл ко всем, к каждому. Но Христос же избрал из толпы, следовавшей за Ним, 12 учеников, потом 70, Он же не всем дал власть прощать и разрешать грехи человеческие, изгонять бесов, исцелять, творить чудеса, а только избранным. В Деяниях говорится о епископах, апостолы учат и вразумляют христиан. А нам этого не надо?
Вы говорите, что сами различаете добро и зло? А давайте спросим многочисленных свидетелей иеговы, адвентистов, бахаистов, мунитов, кришнаитов, тех, кто зарывает себя с детьми под землю в ожидании конца света: разве сомневаются они в том, что именно с ними говорит Бог? Может, честно допустить, что за голос Господа мы, люди, часто принимаем иной? Или и здесь ошибаются все, кроме меня? «Как же этого можно не знать!» О! Ещё как можно. Как-то архиепископ Герман спросил: «Какой самый высший духовный дар?» Я, как пионер, ответила: «Смирение», а владыка возразил: «Нет, дар рассуждения, различения добра и зла». Это высшая ступень духовного роста, которую, боюсь, нам с Вами даже не видно.
Давайте же слушать тех, кто такой дар обрёл, Александра, давайте идти за ними. Разве это повод отказываться от спасительного пути, если кто-то на нём споткнулся? Ведь мы не судим о науке по неудачникам. Да, бывают неудачники и в вере. Но следует ли по ним судить о людях Церкви? Мы-то чем лучше? Тем, что не такие успешные и богатые, как те, что могут позволить себе дорогой отель? А были бы? Ещё неизвестно, где бы сейчас обретались. Почему Вы считаете, что Богу противны ложь и лицемерие неприятных нам прихожан? А наши ложь и лицемерие Ему что – в радость и удовольствие? А наши грехи и страсти – разве не гвоздями Ему в руки? Те, кто сегодня вызывают в нас гнев «праведный», завтра могут покаяться, перемениться и вслед за разбойником, блудницей и мытарем войдут в Царствие Небесное. Мы же будем застигнуты в ропоте и осуждении. Не страшно?
Нет ни одного вопроса, дорогая Александра, на который в Церкви не было бы исчерпывающего ответа. Всё дело в желании его услышать. Вы же учёный, а значит, понимаете, что нужно уметь терпеть и жить с вопрошанием, но одновременно быть готовым принять ответы, причём такие, которые могут не понравиться, прийтись не по силам, не по плечу, не по уму, не по сердцу. Часто людям УДОБНЕЕ иметь вопросы и претензии к другим, в этом случае не надо предъявлять счёт себе самому. Часто мы вовсе не желаем слышать ответы просто потому, что не готовы им следовать. Именно это, а вовсе не особое устройство мозга, душевная уникальность являются, на мой взгляд, препятствием к воцерковлению (сужу исключительно по себе, а потому могу ошибаться)…
Порой человеку открывается нечто, во что вроде готов поверить, с чем может согласиться, но он доходит до той черты, когда вера требует перемены жизни, реальной – вместе с Богом и Церковью – борьбы со страстями, а не только пустой констатации, что они есть, и бесплодными попытками справиться с «отдельными недостатками» самостоятельно. И вот к этому он не готов. Тогда страсть (или чаще их свора) даёт мозгу команду: «Фас!» И вместо того, чтобы признать свою немощь, порабощённость греху, человек усилием воли (при этом чаще вполне бессознательно) направляет свои интеллектуальные ресурсы не на постижение веры, себя, Бога, а на поиск причин, по которым этого главного – жизни в Церкви – делать не надо. Не надо каяться и исповедоваться – потому что… Не надо причащаться – потому что… Не надо исполнять молитвенное правило, соблюдать посты, ходить к обедне и прочая, прочая – потому что, потому что, потому что…
Французский физик, математик и религиозный мыслитель Блез Паскаль писал своему знакомому: «Нет никакого смысла убеждать Вас путём дальнейшего нагромождения доказательств: прежде всего Вам следует бороться с собственными страстями». «Довольствующееся собою сомнение бездеятельно и бесплодно», – говорит протодиакон и богослов Андрей Кураев. И русский философ Лев Карсавин предупреждал, что если человек «любит только себя и своё сомнение – Бог уходит от него».
Соглашусь с Вами – нельзя передать духовный опыт другому, если другой не хочет или не готов его воспринять. Более того, нам часто кажется, что мы приняли уже какую-то мысль как свою. Но это абстрактное знание, как одежда, которая стала нам по размеру, – ещё не мы. Надо, чтобы оно сделалось нашей кожей, плотью и кровью. Даётся это усилием отнюдь не только ума, но и воли, часто через большие испытания, больно.
Такой пример. Я читаю в книжке о святом Спиридоне Тримифунтском, как он идёт со своим учеником Трифилием по чудному месту – горы, виноград… (пересказ вольный, естественно). Ученик думает: «Эх, здесь бы монастырь построить, как бы братии было хорошо!», а святитель Спиридон духом прозрел его мысли и укорил: «Что же ты, Трифилий, всё о мирском думаешь, о земном, когда надо мысль держать там, где небесное Отечество наше, где нетленное богатство и непреходящая красота!» Трифилий устыдился и… стал святым. Я читаю слова, обращённые святителем Спиридоном и ко мне, читаю о реакции Трифилия (какой пример!), но во мне ничего не происходит! Мой ум как был к земному прилеплен, так и остался. Значит, отдирать его придётся, как язык от железки на морозе.
Не думаю, что возможно поделиться опытом покаяния, Причастия, тем более, что он всегда разный и всегда непредсказуемый. Поэтому, Александра, предлагаю поставить научный эксперимент (если священник благословит). Попробуйте честно исповедовать свои грехи, то зло в самой себе, о котором, как пишете, Вы точно знаете, покайтесь в сомнениях, неверии в Таинство, то есть будьте абсолютно честной перед Богом. И посмотрите, что произойдёт. Если не страшно. Вообще-то страшно. Апостол, например, предупреждал, что причащающиеся недостойно… умирают. Такая вот «метафора».
Александра, я не могу вложить в Вас свою веру, или взять веру, скажем, святителя Спиридона Тримифунтского и присвоить её себе. Каждому надо пройти свой путь. Но так идите уже, идите, не цепляйтесь за свои сомнения, ищите настоящих Божиих ответов, не довольствуясь своими измышлениями. И ещё – молитесь Христу, чтобы помог принять то, что необходимо для Вашего спасения, послал священника, не обязательно суперумного – нужного, и по вере Вашей будет Вам. Этого желаю.