Неоконченная история

Авторы:


Самое главное, Чело века
Темы: , , , .

Я заметила: когда начинаешь любить кого-то, то вбираешь, впитываешь человека в своё сердце целиком, со всеми его биографическими подробностями, со всеми его родными и встречными-поперечными, и даже с профессиональными заботами. И тогда создаётся ощущение, что ты знал друга всю свою жизнь и теперь припоминаешь подробности его младенчества, юности, зрелых лет, которые просто забыл на время и которые вот теперь в рассказах близкого человека или в воспоминаниях о нём других людей оживают в памяти. Так было и с Олегом Емельяновым. Наверное, поэтому я легко полюбила его семью – сначала дочку Полину, потом всех, особенно жену Таню и даже его одноклассников.

И поэтому мне было трудно вспомнить, а когда же мы пересеклись с Олегом впервые, хотя бы голосами в телефоне (заочной симпатией – давно, с самого начала, как только узнали о существовании друг друга). Оказалось (если я ничего не забыла) – совсем недавно, в 2000 г.

29_2011_17_5

Тогда Ольга Алексеевна Мельничук попросила меня высказать общую тревогу преподавателей кафедры французского языка в связи с указом якутского президента, провозгласившего английский язык рабочим. После публикации критического текста в газете «Якутия», которую в ту пору возглавлял Олег Емельянов, на меня обрушилась резкая критика. Пришлось писать ответную статью, называлась она «Трагедия языка – всегда трагедия культуры, а иногда жизни». Материал был жёсткий, местами саркастичный, поэтому все, кто его прочёл в черновом варианте, выказали уверенность – напечатан он не будет.

Каково же было моё изумление, когда вдруг позвонил главный редактор и, объяснившись в любви к моим стихам, заверил: несмотря на то, что речь в статье шла о вопросах в высшей степени щепетильных – национальных, несмотря на нелицеприятную критику по поводу действий высшего руководства республики, от которого газета сильно зависит, он берёт на себя ответственность текст опубликовать, поскольку тот блестяще написан и очень важные мысли в нём высказаны. (Олег никогда не скупился на похвалы). Не знаю, досталось ли ему за это или нет, Емельянов был не из тех, кто жалуется, но если бы тогда был интернет, думаю, по дерзкому автору прошлись бы бульдозером.

29_2011_17_3

А потом… Потом он отзывался на все мои публикации (сам печатал не только поэтические тексты при всяком удобном случае), звонил, говорил о стихах, обо мне – что-то такое, чего не могла слушать (потому что это слишком много и высоко), а потому, конечно же, не запомнила. Впрочем, нюансы смыслов были вовсе неважны для меня тогда, когда я бытийствовала как бы в параллельном мире с тем, в который прорывалась лишь тихим голосом собственных строф и строк. В этом мире обитали другие люди… некоторые из них (вот чудо!) читали стихи, любили меня, но я-то об этом не знала, потому что между нами существовала стена – моей болезни, моей пространственной ограниченности и едва осмысленной, но остро переживаемой чужеродности. Так вот Олег ломал эту стену, он прорывался сквозь неё, он заставлял меня прозревать, расширять границы своего мира, в котором (оказывается!) я продолжалась своими стихотворениями. И именно это тогда было важно – ненапрасность существования, которую этот сильный, красивый, мужественный, талантливый, благородный мужчина доказывал мне, оставляя неизгладимый след благодарности.

А однажды, поняв, что я окрепла настолько, что уже могу «выходить в люди» (хотел поздравить с днём рождения и обнаружил именинницу… в ресторане), начал собой прокладывать путь в незнакомый мне мир коллег, которых я знала только по именам. Даже Леонид Ирмович Левин (сам – неизменно добрый и внимательный большой человек) заметил это, так трогательна была забота Олега. Уверена, что и доставшиеся мне премии профессиональные – во многом его заслуга.

29_2011_17_4

Есть вещи, о которых невозможно говорить, потому что они касаются других людей. Несколько раз Олег кидался меня защищать, когда речь шла о журналистской деятельности, «Якутии» и «Логосе», но поведать о его великодушии – значит рассказать о чьей-то подлости. А это зачем?

Вообще, «Логос» нас очень сблизил и с Олегом, и с его семьёй. Не скрою, мой друг использовал все свои многочисленные знакомства и профессиональные связи, чтобы устроить мне какое-то интервью, найти интересного человека, давал советы, поддерживал газету и журнал материально: что можно, делалось для нас бесплатно или с максимальными скидками. Олег понимал: это для тех, к кому «Логос» попадёт в руки, знал: все, кто над ним работает, ничего для себя не имеют, наоборот, часто вкладывают ещё и свои средства, и это было ему очень близко. А дочь Полина стала автором нашей газеты. И моим близким другом.

Больше всего я благодарна Олегу именно за это – за знакомство с семьёй, которую я обрела как свою.

29_2011_17_2

Помню, впервые побывав у них дома, рассказывала об этом маме, друзьям – непрерывно блаженно улыбаясь. Скромная обстановка, щедрый стол, нескрываемая взаимная любовь и трогательная забота… Я никогда не видела такого. А ещё меня потрясло, что в семье Емельяновых никто не боится показаться слишком чувствительным, и вот чудо, эта сентиментальность вовсе (как это бывает обычно) не раздражала. Наверное, потому, что была естественной, органичной, потому что сдабривалась доходящим до хулиганства юмором, потому что никогда не была поверхностной, но всегда сочеталась не только с остро-, но и с «глубокоумием».

Я почувствовала себя дорогим человеком, думаю, как каждый, кто хоть раз бывал в доме Олега. И это важнее всего. Впрочем, нет. Между нами произошло нечто, что сблизило нас почти до родства – крещение обожаемой им внучки Олечки. На него собралась вся семья, включая приехавших из Штатов и Санкт-Петербурга детей и внука. Мы были одни в храме – семья Емельяновых, священник и я. Наверное, тогда что-то произошло между нами, во всяком случае, для меня. Я и раньше молилась об Олеге с Татьяной, их детях и внуках, но теперь за именами встали живые лица, а за лицами – личности.

Такая история. Ещё неоконченная…

 

Ирина ДМИТРИЕВА