Неграмотность – как тухлая рыба с мерзким душком
Валентина Бессонова
– Валентина Викторовна, Вы – педагог с 30-летним стажем. Нет ли у Вас ощущения, что в связи с негласным курсом на дебилизацию общества стремительно «деградирует» и язык?
– Начнём с того, что язык деградировать не может. Язык – настолько самостоятельное явление, что он живёт по своим законам, и в этом его уникальность. Скорее, этим недугом страдает носитель. Но утверждать, что подавляющее большинство, которое общается на русском языке, деградирует, тоже некорректно.
Да, встречают по одёжке, провожают по уму. «Одёжку» мы видим, а об уме узнаём из речи. Характеризует человека его словарь. Всем известно, каким количеством слов обходилась Эллочка Щукина. Этот образ, созданный И.Ильфом и Е.Петровым, стал символом крайне примитивного человека, показателем деградации, но не языка – личности. Сравните: словарь В. Шекспира составляет 12000 слов, А. Пушкина – 21290. Что касается обычного человека, не занимающегося исследованием языка или «писательским ремеслом», то в его словаре – около пяти тысяч слов.
По определению академика Ю. Апресяна, существует пять уровней владения языком. Идеальный – это соответствие классическим стандартам хорошей литературы. Следующий уровень демонстрируют хорошая публицистика и переводы. Третий уровень – интеллигентного владения языком. Дальше идёт уровень так называемого полуобразованного владения языком. И пятый – безграмотность, грубый жаргон, просторечие. Так вот, разрушает язык, как ни странно, не пятый, как казалось бы, а четвёртый уровень! На котором находятся те, кто нахватался «красивых» выражений из разных областей, из политической и бизнес-лексики, но при этом не понимает значения этих слов, не осознаёт их весомости и употребляет неправильно, неточно и не к месту. А поскольку зачастую это люди публичные, создаётся впечатление, что так говорят все. Попытки имитировать культурную речь и несут в себе разрушительное начало.
– Но Вы согласны, что в большинстве СМИ культурой речи и не пахнет?
– Звучит категорично, но не согласиться с этим трудно, к сожалению. Все эти «достаточно неплохо», «доля не должна превышаться», «не исключаю о том, что…», «понимает о причинах», «довлеет над…» и так далее – не просто проявление досадных описок или оговорок. Это тот самый уровень, о котором мы и говорим.
Борец за чистоту русского языка профессор Якутского государственного университета Н. Самсонов в своих книгах приводит огромное количество примеров пренебрежительного, безответственного отношения к языку. По его выражению, «трудно удержаться, чтобы не взять их на карандаш». «Когда они не плотят и мы не будем платить», «Это я специально мудро поставил вопрос таким образом», «… если они наши решения не выполнят, тогда можно мочить начинать» – что тут скажешь?
А ведь всё это воспитывает, поскольку воспринимается как образец. И если можно снисходительно относиться к потугам некоторых членов правительства, пытающихся навязать свои нормы в языке, то в СМИ-то идёт непосредственно языковое «оболванивание»! Правильно сказал А. Вознесенский: «Речь – зодчий народа. Народ – зодчий речи».
– А автор словаря антонимов русского языка М. Львов добавил: «Речь – это резвый конь на воле, а языковая норма – это крепкий повод и железная узда»!
– Стиль некоторых публикаций, небрежность в их языке – это преступление перед читателями.
– Валентина Викторовна, а Вы сами-то местную прессу читаете?
– Нерегулярно. Как наткнёшься на «множество народа» или «твёрдо подтверждается роль миротворцев», не только желание пропадает, но и возникает такое чувство досады: ну почему? Почему так небрежно, так неуважительно? Это ведь не раскрепощённость, а неряшливость, тиражируемая средствами массовой информации.
– А местное телевидение смотрите? Радио слушаете?
– Не могу! Автоматически хватаю ручку и начинаю записывать ошибки. А поначалу делала это, чтобы показать студентам на занятиях.
– Полагаю, «рука бойца колоть устала!»
– У меня хранится один листочек – со следами дождя: шла какая-то передача, и в это время лил дождь, а окно было открыто. Но я не могла остановиться и закрыть его – столько было ошибок, и в итоге листок стал насквозь мокрым… А уж молодёжные передачи с ведущими вроде какого-нибудь дяди Вани… Речь его с многочисленными повторами, ну-каньем и «понимаешь ли», к тому же разбавленная банальными шутками, вызывает только одно желание – выключить.
– Можно ли, на Ваш взгляд, как-то противостоять повальной безграмотности?
– Не знаю, что тут предложить конкретно, только мириться с этим нельзя. Но и запреты не помогут. Более того – вызовут обратную реакцию. Помню время, когда запрещали книги. Когда я прочла первую из таких «закрытых» – «Дети Арбата» А. Рыбакова, потом «Белые одежды» В. Дудинцева, на душе было очень тяжело. Не оттого, что я не знала о проявлениях жестокости, самодурства, лицемерия людей, наделённых властью, и многом другом, а оттого, что кто-то взял на себя смелость определять, что мне читать, а что не читать.
– Знаете, хотя интернет в плане языка порой напоминает сточную канаву, на одном из форумов я наткнулась на высказывания, которые дают основания для оптимизма: «Удивительно, но людям даже НЕ СТЫДНО ПИСАТЬ неграмотно… Хотя неграмотность в сообщении – это элементарное неуважение к собеседнику. Это всё равно, что продавать тухлую рыбу – вроде рыбу продают, только вот душок от неё мерзкий»; «Загрязнение русского языка – то же самое, что загрязнение улиц. Один кинул «бычок», второй его примеру последовал – вот и помойка. То же самое с языком – один сказал неправильно, второй повторил…»; «Тот, кто безграмотен, поганит и свой собственный язык»…
– Это как дурная привычка, которая, в отличие от хорошей, требующей усилий, специальных упражнений, сама развивается. Мне кажется, ситуацию могут переломить люди, которые общаются на высоком уровне владения языком, те, кто умеет выражать мысли точно и протестует против безграмотности, а также употребления грубого жаргона, сленга и т.д. А вообще, важно понять – для чего средства массовой информации избирают такой стиль подачи материалов. Если это языковая игра, средство привлечения читателей, зрителей, слушателей, то можно констатировать, что это делается неумело, дилетантски, и, наверное, как-то попытаться повлиять на процесс. А если это элементарная неграмотность, может, уместно было бы предложить авторам поучиться? Тут, наверное, многие могут сослаться на Пушкина, который замечал: «Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки я русской речи не терплю!» Только он-то говорил об умении услышать элементы той народной разговорной речи – искренней, живой, когда эмоции и чувства настолько переполняют, что говорящий не успевает следить за правильностью речи.
Превед ихним сурдлимпийским играм!
– Валентина Викторовна, предположим, прессу Вы можете не читать, радио не слушать, телевидение не смотреть, но ведь Вы не в безвоздушном пространстве живёте! А окружающие далеко не всегда говорят правильно и грамотно. Вот лично меня, честно признаться, ужасно раздражает, когда слышу «звОнят», «ихНИЕ», «дОговор», «тортЫ», «свеклА» и прочее… Причём люди с высшим образованием! А от «ложить» уже просто трясёт! Вы не поверите – у меня была знакомая учительница начальных классов (!), которая всю жизнь именно так и говорила! А теперь я то же самое слышу от своих сослуживцев. И когда поправляю: «Класть!», мне в ответ назло отвечают: «Ложи-ить!» Представляю, каково Вам сохранять спокойствие!
– Так это же они так говорят, чтобы Вас позлить, а не язык оскорбить! Но тут – ситуация выбора: или упорно продолжать борьбу за чистоту языка тех людей, с которыми Вы общаетесь, или оставить их в покое! Я тоже постоянно с этим сталкиваюсь. Причём у меня ситуация ещё хуже, потому что это коллеги по образованию. И если педагоги «сеют разумное, доброе, вечное» плохим языком, о какой пользе можно говорить? Ещё А. Толстой писал, что «язык – орудие мышления. Обращаться с языком кое-как – значит и мыслить кое-как: неточно, приблизительно, неверно». А ведь студенты и школьники всегда воспринимают того, кто их учит, как некий эталон и ссылаются на него! И если уж ты преподаватель, то просто обязан соответствовать высокому уровню владения языком. Конечно, бывает очень обидно, когда коллеги используют, скажем так, приблизительный интеллигентный язык.
А грамотность? Ведь с ручкой нужно ходить, читая объявления, чтобы тут же ошибки исправлять. Я, кстати, иногда так и делаю.
Досадно, что многие люди с высшим образованием даже не считают нужным уделять должное внимание правильности своей речи. Мотивируя тем, что они же не учителя! Ну и что? Ты же – человек, личность!
– Извините, что перебиваю, просто «гарик» Губермана в тему вспомнился:
«Очень много лиц и граждан
брызжет по планете,
каждый личность, но не каждый
пользуется этим».
– Исследователь языка Ю. Гвоздарёв в одной из своих работ, ссылаясь на П. Вяземского, утверждает: «Язык есть исповедь народа». Далее, развивая эту мысль, он говорит, что язык – это память народа. Исследователь языка, как археолог, снимающий пласты земли, камней, пыли, находит истину – ту, что заложена в самом слове. Когда я показываю студентам природу значений самых простых, всем известных слов, когда они видят, как обнажается их глубинная суть, они испытывают не только удивление и радость открытия, но даже волнение от осознания того, что в знакомом слове сохранился исторический пласт. И, надеюсь, понимают, что язык, действительно, память народа, а не «помойка». Если же слово просто «выскакивает», если ему не придаётся должный вес, не учитывается значение и не осознаётся его сила, тогда, конечно, получается «мусор».
– Может быть, это не совсем корректно, но как тут не вспомнить знаменитые «мочить в сортире» и «кошмарить бизнес»? Очевидно, шибко правители хотят ближе к народу быть!
– Да, политики, к сожалению, часто позволяют себе подобные языковые вольности. Видимо, из желания быть понятыми всеми. Приём, конечно, недостойный, игра в «свойского»: верьте мне, я такой же, простой и понятный. Вряд ли стоит до такого уровня опускаться.
– Кстати, об уровне. Каждый раз, когда мой младший сын-студент присылает очередную смс-ку со словами «Превед!», «Мама жжот!» или «Как поживает брат-кросавчег?», я невольно вздрагиваю и расстраиваюсь, что нормальной речи ребёнок предпочитает широко распространённый ныне «язык падонков». А уж когда я случайно увидела их «МАНИФЕЗД АНТИГРАМАТНАСТИ», со мной вообще чуть удар не случился. Вот что в нём провозглашается: «Все художники рускава слова далжны бросить вызав убиванию нашива живова изыка биздушными автаматами! Галавный Принцып нашева великава движения ПОСТ-КИБЕР гаварит: «настаящие исскувство новава тысичулетия – это то что ни можыт делать кампютыр, а можыт делать тока чилавек!!!»
– Честно говоря, я не понимаю, о чём идёт речь, я никогда с этим не сталкивалась. Правда, однажды над парадным входом в кинотеатр «Центральный» увидела афишу, на которой было написано: «очч жооосско!» Полагаю, как раз из этой серии. Ужас!
– Печально, что этот язык присутствует не только на сайтах, форумах и в блогах, на нём говорят всюду – на улице и в школах, в вузах и в офисах, его элементы можно обнаружить в публикациях СМИ, в смс-сообщениях и даже в литературе!
– Мне кажется, это чем-то напоминает протест панков – только в языковом плане.
– А у Ваших студентов как с речевой культурой дело обстоит?
– А то Вы не знаете!
– Ясно, вопрос снимается!
– Но ведь они разные и речь у них тоже разная. И я рада тому, что на занятиях, они начинают понимать: язык – это показатель личности. А значит, следует работать над собой, над своей речью. Надо лишь определиться, какой ты хочешь стать личностью – образованной, малообразованной, «так себе»? Сможешь ли ты называть себя культурным человеком? Кажется, Риварль сказал, что «язык – это оружие, и пользоваться им нужно так, чтобы пружины в нём не скрипели».
– Подозреваю, что студенты при Вас встают на цыпочки…
– Нет, на цыпочки – это слишком, но, во всяком случае, я слышала, как они предупреждают друг друга: «Ты при ней ТАК не говори!» И это же здорово! Если мы знаем, что язык – это память, давайте подумаем, какая память останется после нас?
– Ещё одна больная тема: насильственное реформирование великого и могучего. Не успели мы, простите, очухаться от того, что, согласно новым словарям, кофе теперь может быть и среднего рода, в слове «парашют» дозволена замена «ю» на «у», и вроде бы даже заЕц сейчас – вовсе не ошибка, а норма, как президент страны преподнёс нам новый «подарочек»! Убрав букву «о» из слов «параолимпийский» и «сурдолимийский». Я, когда увидела эти новообразования – «паралимпийский» и особенно «сурдлимпийский», просто глазам своим не поверила! А Вас это не возмущает?
– Человек, какой бы властью он ни обладал, не может управлять языком. Язык в менеджерах не нуждается. Он сам отбирает формы, сам решает, пополнять ли синонимический ряд. Приживается слово или нет – зависит только от языка. И пусть «народ – зодчий речи», язык настолько силён, что именно он определяет, жить новому лексическому знаку или нет. Если изобретённое Н. Карамзиным слово «промышленность» вошло в обиход, то слов, придуманных В. Маяковским, нет в языке, они остались только в его стихах! Между тем многие выражения Д. Фонвизина, А. Грибоедова, А. Пушкина, К. Паустовского, В. Высоцкого, Л. Филатова вошли в речь, мы их активно употребляем. Поэтому говорить, что кто-то может загнать язык в рамки или разрешить то или иное словоупотребление, – это глупость.
– Глупость – не глупость, а словари-то вышли! И, между прочим, школьники по ним будут сверять свои знания! А бедные работники ЗАГСа отныне не имеют права говорить молодожёнам – «брачующиеся», а исключительно «брачущиеся».
– Честно говоря, я этих словарей не видела. Очевидно, речь идёт о неоправданной, а потому нелепой, попытке искусственного воздействия на правописание и произношение некоторых слов. Но пока они не будут зафиксированы в академических словарях, считать это нормой преждевременно.
Мне кажется, здорово сказал в одной из передач Владимир Познер: «С языком шутить нельзя, с ним шутки плохи – он отплатит».
– А Вас как филолога не раздражает чрезмерное количество в русском языке заимствованных слов? Ведь в других странах такого нет! Взять для примера хотя бы Францию. Говорят, там действует закон, по которому лицо, употребившее иностранное слово, имеющее эквивалент во французском языке, подвергается штрафу. То есть люди крайне ревностно и ревниво относятся ко всему, что касается родного языка. Может, это и чересчур, зато, с другой стороны, и никакого «смешения французского с нижегородским»! Не то, что у нас – по собственной воле наполняем язык американизмами, так, глядишь, и русских слов в нём не останется!
– Я была свидетелем спора на одной из конференций, где как раз с этой мыслью выступал профессор ЯГУ Н. Самсонов, приводя в пример слова, связанные с бизнес-лексикой: «менеджер», «оффшорная зона» и т.д. В своём докладе он говорил о русском эквиваленте этих слов и призывал использовать в речи именно их, а не заимствования. Затем выступал профессор МГУ В. Бондалетов, очень точно и убедительно доказавший, почему эти слова имеют право на жизнь. Конечно, если употреблять слово «менеджер» в ситуации «управлять учеником» или «управлять собственной пекарней», это будет смешно, так как неуместно. Когда же речь идёт о каком-то большом предприятии, где несколько уровней управления, без этого слова не обойтись.
– Но простите, иногда же происходит совершенно неоправданное, слепое копирование! Те же «рекреационные зоны»! Всего лишь место для отдыха. Тут нет никакого дополнительного оттенка! Зачем, спрашивается, нам эта языковая «калька»? И примеров таких – множество!
– Некоторые считают, что сказать «эксклюзивный» или «консенсус», вместо «исключительный» или «согласие», более интеллигентно. Это всего лишь попытки прикрыть банальность мысли «престижными» словами.
О звуках «клёвых и крутых»
– А вот интересно, как Вы, Валентина Викторовна, реагируете на… мат? В жизни, в кино, в литературе? Ведь многие, в том числе и представительницы прекрасного пола, искренне считают его неотъемлемой частью русского языка и не стесняются употреблять ненормативную лексику даже при детях. Одной выпускнице ЯГУ за диплом с главой, посвящённой матерным частушкам, министерство образования РФ (!) даже вручило медаль за лучшую работу всех вузов страны в номинации «Гуманитарные дисциплины»!
– То, что ненормативная лексика исследуется, это нормально. Язык живёт своей жизнью. И наблюдать, как слово приобретает те или иные оттенки значений и новую окраску, всегда интересно. Мат – плод речевой деятельности, и запретить его невозможно, к сожалению. Но и употреблять в литературе, конечно, нельзя – это лексика деклассированных элементов, табуированная, ненормативная. Нельзя, и всё! По-другому никак!
– Что-то не слишком писатели к этому прислушиваются. Яркий образчик – Сорокин с его «Голубым салом»!
– А это эпатаж. Но тут, может быть, и наша вина: когда он писал на хорошем русском языке, мало кто на него обращал внимание. А после скандала начали читать. Мне гораздо больше импонируют «пи-пи» по телевизору или пропуски, что говорит о заботе телеканала или издательства о своих зрителях, слушателях и читателях. Каждый понимает, что имеется в виду, но это совсем не обязательно говорить и писать!
– Но есть и другая позиция: мол, когда по телевизору идёт пресловутое «пи-пи» или в тексте присутствуют пропуски – это не что иное, как ханжество. Именно потому, что все знают, что там должно быть.
– Тогда приведём такую ассоциацию: все мы знаем, как ходят в туалет. Давайте не будем двери закрывать! Произнося подобные слова, используя их в речи, мы наносим и себе, и другим страшнейший вред. Если уж нечего сказать – лучше помолчи. В конце концов, молчание – золото.
Несколько лет назад я присутствовала на диспуте старшеклассников о мате. Причём это не было какой-то игрой – ребята очень серьёзно готовились, подбирая материал, выстраивая доказательства. Так вот, в самом начале они, максималисты, разделились примерно поровну – сторонники и противники. А в конце дискуссии – я удивилась! – среди тех, кто снисходителен к мату, осталось человека три. И всё же одна девочка заявила: «Если я буду в среде, где это принято, то тоже стану так говорить».
– Интересное кино! А если она вдруг окажется на крыше с самоубийцами, она за компанию будет с ними прыгать?
– Вот. Но меня поразила девочка из другой группы – тех, кто против мата. У неё прямо слёзы на глазах выступили от того, что больше нет аргументов, и она ответила: «Пусть я прослыву белой вороной, но никогда не буду материться!»
Но при этом ученица, оставшаяся в несгибаемой «тройке» (кстати, президент школы, большая умница, писала хорошо), сказала: «И всё же не может мат помешать языку. Это – пыль. Как может мат убить Пушкина?»
– Да он сам, между нами, ещё тот матерщинник был!
– А это другое дело! И потом, площадная брань и брань поэта – разные вещи!
– Что Вы говорите! То есть «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»?
– И это тоже! Но кого считать Юпитером? Современный русский литературный язык начинался именно с Пушкина. Табуированная лексика к литературному языку не имеет отношения. Я понимаю Вашу иронию: «солнце русской поэзии» – и «такое безобразие»!
– Что же Вы так легко ему всё прощаете?
– А его не надо прощать, это Пушкин!
– Знаете, когда в подростковом возрасте я была страшно увлечена Пугачёвой (хотя никакой аналогии с Пушкиным тут нет), я узнала, что на концерте ко дню милиции она за кулисами ляпнула: «Что бы этим козлам ещё спеть?» Уж не знаю, откуда там взялись микрофоны, только говорили, что фразу эту в зале услышали. Так вот, когда моя мама по этому поводу страшно возмущалась, я тогда бескомпромиссно заявила: «Таланту можно простить всё». Сейчас я так не думаю, к счастью. Поэтому слышать от ВАС такие вещи несколько странно!
– Нет, я Вас понимаю и не протестую против того, что Вы говорите. Но когда дело касается именно Пушкина… Вы сначала напишите, как он! Умевший из двух местоимений, самых невыразительных частей речи, и глагола построить строчку, которая поколениями будоражит сердца!
– В общем, Вы ему всё прощаете! Я поняла – это Ваша маленькая слабость, слабость доцента!
– Издеваетесь?! Нет, просто я считаю, Пушкин и это делал мастерски (правда, поскольку не занималась специальными исследованиями, сейчас говорю дилетантски). И потом, пусть он рифмовал грубые, табуированные слова, но ведь не для опубликования, стихами такие тексты не считал! Именно мы вытащили глубоко личные пушкинские строчки на белый свет. Вы думаете, это бы понравилось самому поэту?
– Однако в самописных-то вариантах это по рукам ходило!
– Правильно. Но ходило среди друзей!
– Как-то раз мне пришлось некоторое время провести в «предбаннике» управления по борьбе с экономическими преступлениями. Так вот, один оперуполномоченный, «беседуя» с дежурным, говорил исключительно матом! В конце концов, я не выдержала и сделала ему замечание. Вы бы видели, как искренне он удивился: «А чё такого-то?» После чего зашёл в «дежурку», демонстративно закрыл за собой дверь и… спокойно продолжил там материться.
– Это говорит о той традиционной языковой среде, в которой находится оперуполномоченный. Здесь одним замечанием положение не исправишь.
– К сожалению. И вообще, очень многие убеждены, что мат чрезвычайно хорош «для связки слов». В интернете добавили: «Мат – самый правильный язык! Хоть как его пиши, а понимают все без исключений». Последний анекдот: «В зависимости от интонации одно матерное слово автомеханика Петрова может означать до 50 различных деталей и приспособлений».
– Это как плохой перевод хорошего фильма. Обращали внимание? Когда на любое состояние героя – истекает ли он кровью, плачет или, наоборот, радуется, ему задают только один вопрос: «Ты в порядке?» Что, до этого будем опускаться? Матерная лексика количественно весьма ограничена, в употреблении устойчива и консервативна. Поэтому легко усваивается. А представьте, сколько в русском языке разных вариантов обозначения одного понятия или признака…
– Да-да! У Татьяны Толстой как раз по этому поводу в рассказе «На липовой ноге» шикарно написано. Просто невозможно удержаться от цитирования отрывка, настолько он хорош и точен! «…Давайте осуществим мечту коммуниста: «весь советский народ как один человек», давайте проделаем быструю хирургическую работу по урезанию языка и стоящих за языком понятий, ведь у нас есть прекрасные примеры. Скажем, жили-были когда-то синонимы: «хороший, прекрасный, ценный, положительный, выдающийся, отличный, чудесный, чудный, дивный, прелестный, прельстительный, замечательный, милый, изумительный, потрясающий, фантастический, великолепный, грандиозный, неотразимый, привлекательный, увлекательный, завлекательный, влекущий, несравненный, неповторимый, заманчивый, поразительный, упоительный, божественный» и так далее, и так далее. И что же? – осталось только «крутой». Реже – «клёвый».
Звучал мне долго голос клёвый,
Крутые снились мне черты, –
писал Пушкин, обращаясь к Анне Керн. Он же справедливо заметил в другом стихотворении, что
… Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков клёвых и крутых».
– Это не просто громадная удача, это счастье, что мы родились в стране, говорящей на русском языке, на каком ещё была создана такая прекрасная литература. Вдумайтесь только, мы имеем возможность читать в подлиннике М. Лермонтова, А. Чехова, Л. Толстого, М. Цветаеву, В. Распутина, В. Высоцкого, А. Солженицына… Да ни один перевод не сможет передать всей глубины смысловых оттенков русской речи!
– Я понимаю, что мы с Вами злоупотребляем ссылками, но, простите, не могу удержаться, чтобы не процитировать Михаила Ломоносова: «Карл V, Римский император, говаривал, что ишпанским языком – с Богом, французским – с друзьями, немецким – с неприятелем, итальянским – с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к этому присовокупил, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашёл бы в нём великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, а сверх того, богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка».
Лучше и не скажешь. Не правда ли?
Татьяна ДАНИЛЕВСКАЯ