Профессор Ташкентского медицинского института и… архиепископ; один из немногих, чей бронзовый бюст был прижизненно установлен в галерее выдающихся хирургов нашей страны в Институте неотложной помощи им. Склифосовского, и… видный церковный деятель; автор сорока двух научных работ, в том числе «Очерков гнойной хирургии», удостоенный первой послевоенной Государственной (Сталинской) премии СССР в 1946 году, и… религиозного трактата «Дух пророка Самуила»; профессор, блестяще знающий анатомию человеческого тела, и… священнослужитель, верящий, что сердце – орган общения человека с Богом; врач, награждённый медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», и… исповедник, переживший аресты, пытки, ссылки; а ещё – святой, по молитвам которого и сегодня совершается множество исцелений. Всё это архиепископ Лука, в миру – Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (1877 – 1961).
Выбор
Почему именно медицина? Валентин Войно-Ясенецкий выстрадал ответ на этот вопрос. Однажды одарённый двадцатилетний художник сказал себе: «Я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей». Он оставил учёбу в Мюнхенской художественной школе и поступил на медицинский факультет Киевского университета. Проявив себя как незаурядный учёный ещё на студенческой скамье, Валентин, к удивлению сокурсников, решил стать… земским, то есть «деревенским, мужицким» врачом, и прослужил им в общей сложности тринадцать лет!
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий
Игумен Дамаскин (Орловский) пишет о святителе Луке (Войно-Ясенецком):
«Он лечил больных в Русско-японскую и Великую Отечественную войны; написал фундаментальный труд «Очерки гнойной хирургии», ставший настольной книгой для многих поколений хирургов;.. делал сложнейшие операции в практически непригодных для этого условиях – в ссылках, в промёрзших до последнего брёвнышка северных избах; принимал пациентов всю жизнь, каждый день, даже будучи епископом, – пока полностью не ослеп в 1956 году. Неудивительно, что и став пастырем Церкви, архиепископ Лука не бросил медицину. Он был и остался Врачом, не мыслящим себя без помощи ближним: скальпелем ли или словом Христовой проповеди.
Валентин Войно-Ясенецкий принял священнический сан в самый разгар гонений на Русскую Православную Церковь – в 1921 году. Не побоялся он ни предстоящих репрессий, ни угрозы, нависшей над его стремительной и заслуженной карьерой учёного. Приняв после смерти жены монашеский постриг с именем Лука, он служил и работал в Ташкенте, там же был рукоположен во епископа.
Епископ Лука упорно и последовательно боролся с обновленческим расколом и жёстко пресекал любые попытки властей завербовать себя в качестве «агента в церковной среде». Таким он был неугоден Советской России, и в 1923 году началось десятилетие его скитаний по лагерям и ссылкам, продолжившееся новыми испытаниями в тридцатые и сороковые годы. После официального окончания ссылки в 1942 году владыка служил архиепископом в Красноярске, Тамбове, Крыму… Власть отняла у него здоровье и силы, но так и не сумела лишить двойного призвания – проповедовать и лечить.
Священноисповедник Лука был врачом на амвоне и пастырем в больнице. Он исцелял не только блестяще отточенным знанием и золотыми руками, но и молитвой, которая сильнее любого лекарства…»
Полюбивший страдание
Можно было бы постараться подробно и последовательно изложить житие святителя Луки, но нам кажется, гораздо больше расскажут о святом враче отрывки из его автобиографии «Я полюбил страдание» и комментариев к ним.
Владыка вспоминал о земском периоде своей жизни:
«…Мне приходилось принимать амбулаторных больных, приезжавших во множестве, и оперировать в больнице с девяти часов утра до вечера, разъезжать по довольно большому участку и по ночам исследовать под микроскопом вырезанное при операции, делать рисунки микроскопических препаратов для своих статей, и скоро не стало хватать для огромной работы и моих молодых сил…»
Священный сан отец Валентин принял в Ташкенте. Он рассказывал:
«…Мне пришлось совмещать своё священническое служение с чтением лекций на медицинском факультете, слушать которые приходили во множестве и студенты других курсов. Лекции я читал в рясе с крестом на груди…»
В 1921 году «общественный обвинитель» чекист Петерс привлёк его к судебному разбирательству по так называемому «делу врачей». Среди вопросов был и такой: «Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днём людей режете? Отец Валентин ответил: «Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель?»… «Как это Вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? – продолжал Петерс. Разве Вы его видели, своего Бога?» «Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель, – с достоинством парировал священник. – Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил».
«…В это трудное для меня время, когда мне приходилось совмещать служение и проповедь в кафедральном соборе с заведованием кафедрой топографической анатомии и оперативной хирургии и чтением лекций, я должен был спешно изучать богословие… Я продолжал работать в качестве главного врача больницы, широко оперировал каждый день и даже по ночам в больнице, и не мог не обрабатывать своих наблюдений научно. Для этого мне нередко приходилось делать исследования на трупах в больничном морге, куда ежедневно привозили повозки, горою нагруженные трупами беженцев из Поволжья, где свирепствовали тяжёлый голод и эпидемии заразных болезней. Свою работу на этих трупах мне приходилось начинать с собственноручной очистки их от вшей и нечистот… Я заразился возвратным тифом в очень тяжёлой форме, но, по милости Божией, болезнь ограничилась одним тяжёлым приступом и вторым – незначительным…
…Преосвященный Андрей одобрил избрание меня кандидатом на посвящение во епископа собором ташкентского духовенства и тайно постриг меня в монашество в моей спальне. Он говорил мне, что хотел дать мне имя целителя Пантелеимона, но когда побывал на литургии, совершённой мною, и услышал мою проповедь, то нашёл, что мне гораздо более подходит имя апостола-евангелиста, врача и иконописца Луки…»
Спустя некоторое время владыку репрессировали и сослали в далёкий Туруханск. Но и в ссылке Преосвященный Лука продолжал лечить. В Сибири ему пришлось делать полостную операцию крестьянину перочинным ножом, а рану зашивать женским волосом, и нагноения не последовало! На одном из этапов он слесарными щипцами вытащил огромный секвестр у крестьянина, долго болевшего тяжёлым остеомиелитом. В Енисейске сделал множество хирургических и гинекологических операций…
«…В Хае мне довелось оперировать у старика катаракту в исключительной обстановке. У меня был с собой набор глазных инструментов и маленький стерилизатор. В пустой нежилой избе я уложил старика на узкую лавку под окном и в полном одиночестве сделал ему экстракцию катаракты. Операция прошла вполне успешно…
…В больнице, конечно, я не отказывал никому в благословении, которое очень ценили тунгусы и всегда просили. За это и за церковные проповеди мне пришлось дорого поплатиться…»
В 1930 году святитель Лука был вторично арестован и, несмотря на голодовку и тяжёлое состояние своего здоровья, снова отправлен по этапу в Архангельскую ссылку за отказ отречься от священного сана. А в 1937 году его арестовали в третий раз.
«…Ежовский режим был поистине страшен. На допросах арестованных применялись даже пытки. Был изобретён так называемый допрос конвейером, который дважды пришлось испытать и мне… Допрашивавшие чекисты сменяли друг друга, а допрашиваемому не давали спать ни днём ни ночью…
…От меня неуклонно требовали признания в шпионаже, но в ответ я только просил указать, в пользу какого государства я шпионил. На это ответить, конечно, не могли…
…Не помню, по какому поводу я попал в тюремную больницу. Там с Божией помощью мне удалось спасти жизнь молодому жулику, тяжело больному. Я видел, что молодой тюремный врач совсем не понимает его болезни. Я сам исследовал его и нашёл абсцесс селезёнки. Мне удалось добиться согласия тюремного врача послать этого больного в клинику, в которой работал мой ученик доктор Ротенберг. Я написал ему, что и как найдёт он при операции, и Ротенберг позже мне писал, что дословно подтвердилось всё, написанное в моём письме. Жизнь жулика была спасена, и долго ещё после этого на наших прогулках в тюремном дворе меня громко приветствовали с третьего этажа уголовные заключённые…»
Он учил «человеческой хирургии»
После ссылки святитель Лука жил в Ташкенте неподалёку от больницы Полторацкого. Рано утром он ехал в церковь. Затем – в Институт неотложной помощи, третьим корпусом которого руководил. Так начинался день, наполненный операциями, консультациями, конференциями, патологоанатомическими вскрытиями и чтением лекций в Институте усовершенствования врачей.
Где бы и кого бы ни лечил легендарный врач, он никогда не стеснялся искренне отвечать благодарным пациентам: «Это Бог Вас исцелил моими руками. Молитесь Ему». Архиепископа-хирурга всегда возмущали случаи непрофессионализма, невежества во врачебной работе. Он не терпел равнодушия к медицинскому долгу. Владыка Лука учил своих помощников «человеческой хирургии». С каждым раненым он как бы вступал в личные отношения, помнил его лицо, знал фамилию, держал в памяти все подробности операции и послеоперационного периода. Широко известны слова владыки: «Для хирурга не должно быть «случая», а только живой страдающий человек».
Кто-то учится у него до сих пор. На столе в рабочем кабинете у заместителя главного врача по хирургии НИИ скорой помощи им. Н.В.Склифосовского Елизаветы Семёновны Владимировой лежит толстый том: «Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)». Она часто упоминает этого человека в разговоре: «Я читаю его труды – и поражаюсь, насколько эмоционально он описывает каждого своего больного. Он о какой-то тётке Фёкле, которую оперировал по поводу нагноительного процесса, говорит так, как будто она – его родной человек. А между тем это простая баба из соседней деревни. По Войно-Ясенецкому видно: для него не существовало ничего, кроме его служения – людям и Богу. Бесконечные гонения, ссылки… От него отреклись его дети… Он говорит, что выжить ему помогла только вера… А знаете, что самое главное? Войно-Ясенецкий действительно жил по принципу «светя другим, сгораю сам». Мне кажется, к этому должен стремиться каждый».
Но чтобы стараться быть похожим на этого уникального человека, надо хотя бы о нём узнать, ведь святитель Лука показал нам, что можно жить свято и в наши дни.
Сергей СОКОЛОВ